Страница 34 из 76
- Аня, все, готовься, мы прыгаем, - как-то вяло позвал меня Саша. И мы прыгнули, это было прекрасно: минута свободного полета, когда земля лежит у тебя под ногами, а ты летишь как птица. Но вскоре я поняла, что что-то не так: Саша молчал, он никак не комментировал мое поведение, не корректировал положение головы, не делал замечаний. Наоборот, я вдруг почувствовала, как его голова упала мне на спину, я закричала – он не отвечал. У меня началась паника: как я смогу раскрыть парашют, если я даже не понимаю, что надо делать! Жизнь начала проноситься у меня перед глазами, но я не переставала бороться: кричала, выгибала спину, в общем, всеми силами пыталась привести в чувства Сашу. Он болтался сзади как тряпичная кукла, не подавая никаких признаков жизни. Извернувшись, я принялась бить его по щекам. Бесполезно. Где искать это кольцо, от которого раскрывается парашют? Оно, кажется, где-то в районе груди? Или нет? Слезы даже не успевали выступить, их уносило ветром. Прошло уже тридцать секунд, пятьдесят или гораздо больше? А если уже поздно? Я судорожно обшаривала Сашу, думая, что, возможно, это уже бесполезно. Вдруг какой-то предмет заслонило солнце. На меня упало что-то тяжелое, падение стало еще стремительнее, я заорала от ужаса. Внезапно я почувствовала рывок: парашют раскрылся. Мы с Сашей начали контролируемый спуск, а кто-то, кто упал на нас сверху, продолжал свободное падение.
При приземлении я испытала еще несколько волнительных минут: никто ведь меня не учил садиться. Понятия не имею, что я делала правильно, а что – нет. Половину я вообще не помню, но приложились мы знатно. Сразу после падения (наверное, надо называть вещи своими именами) я присоединилась к Саше, потеряв сознание.
Нас нашли довольно быстро, все подробности я узнала уже в больнице, куда нас отправили на скорой. Сначала мне никто ничего не говорил, но когда выяснилось, что у меня кроме синяков и ссадин, нет никаких повреждений, информация начала понемногу просачиваться. Выяснилось, во-первых, что у Саши случился сердечный приступ, и он сейчас в реанимации. Это было очень странно, так как все инструктора проходят медосмотр в обязательном порядке. Впрочем, это могло объясняться довольно просто: парень молодой, кажется, какие у него могут быть проблемы с сердцем? Вот врач и подошел халатно к его осмотру. Да и вообще: человеческий организм – книга за семью печатями, никто ни в чем не может быть уверенным на сто процентов. Я в свою очередь рассказала, что заметила у моего тандем-мастера изменения в поведении. Все дружно заключили, что Сашка – дурак, и если бы он хоть слово об этом сказал, ничего бы и не случилось. Но это было не самым странным в этой истории. Самым странным было поведение Леслава. Оказалось, это он помог нам приземлиться без особых потерь. Строго говоря, его личность достоверно установить не удалось, так что, возможно, его звали и не так романтично. Но суть не в этом, а в том, что он нас спас: вместо того, чтобы выждать время и спокойно осуществлять свой прыжок, он первым делом вырубил своего жизнерадостного инструктора, а потом выпрыгнул с его парашютом гораздо раньше срока, так что сумел нас догнать и раскрыть наш парашют. Это, в принципе, было на грани возможного, а уж про то, что он никак не мог предвидеть обморок Саши, я уже не говорю. В общем, все это напоминала сериал про супермена, и я опять засомневалась в своей адекватности. Может, Лесь как-то связан с Юрием? Или, наоборот, противостоит ему? Нет, все это слишком мелодраматично. Мало-помалу я начала успокаиваться. Честно говоря, когда странных событий в твоей жизни становится слишком много, к этому понемногу привыкаешь. Пока мои синяки смазывали тем, чем положено, Иван сидел напротив и ругал себя всеми словами.
- Я идиот, придурок, ну как я мог затеять эту авантюру? На что мне сдались эти прыжки. Господи, как же я испугался, ты не представляешь!
- Ха, а как я испугалась! Вань, ну чего ты себя изводишь, все же нормально закончилось, - у меня начался адреналиновый отходняк, сил кого-то успокаивать практически не было. - Я сейчас мечтаю только об одном: вернуться домой и заснуть в своей кровати.
- Не беспокойся, скоро будем дома. Но ты сможешь меня простить? – Просительный взгляд Ивана почему-то раздражал. В последнее время он только и делает, что просит у меня прощения.
- Ва-ня, - по слогам произнесла я, - не говори чушь, как ты можешь отвечать за сердечный приступ инструктора. Таких случаев вообще никто не помнит, так в чем ты себя обвиняешь?
- В том, что предложил эти дурацкие, такие опасные прыжки и уговорил тебя на них согласиться!
- Жизнь – вообще опасная штука, от нее умирают!
- Я серьезно.
- Я тоже. Давай тогда пойдем дальше, забаррикадируемся дома, не будем выходить. О, как же мы доберемся до дома, машина – это же такая опасная штука. Наверное, нам придется жить в больнице… Ой, что я говорю, здесь же можно заразиться чем-нибудь, - меня несло в неизвестном направлении. Возможно, это была истерика, но меня неимоверно бесило, что Иван так старается, чтобы я сказала, что ни в чем его не виню. Наверное, это успокоило бы его совесть, но ведь он на самом деле приложил все силы, чтобы я согласилась на этот чертов прыжок!
- Хорошо, я понял, все потом, сначала тебе надо добраться до дома и отдохнуть.
- Вот именно!
13.
Я отсыпалась до двенадцати часов второго мая. Спустившись вниз, я увидела, что Иван уехал. Расслабленная после душа, я налила себе чаю и сунула в рот конфету. Думать ни о чем не хотелось. Я вышла на террасу и, усевшись в шезлонг, подставила солнцу лицо. Нет, так больше продолжаться не может. Надо вернуться к нормальной человеческой жизни, где существуют праздники, где все радуются весне, и где нет ни злодеев, ни суперменов. Никуда уезжать я не хотела, значит, надо созвать друзей к нам. С работы надо позвать Машу, она хорошая девочка и у меня есть ее телефон, потом Ленку, подругу еще со школы, сейчас мы несколько отдалились, но она жила в моем старом доме, и мы встречались время от времени, знала я и ее молодого человека. Может, еще смогут подъехать ивановы друзья или сослуживцы. Тут как раз подъехал и он.