Страница 32 из 91
Где-то в районе обеда он увидел сообщение от Насти: «В нашей кафешке санитарный день сегодня. Ты ел?»
Времени не было даже соврать, что пил протеин, потому что Саша изо всех сил старался разделаться с самыми важными делами, чтобы уйти домой хотя бы вовремя.
- Ты ел? – услышал он тот же вопрос в начале пятого.
И снова интересовалась Настя.
Геллер выглянул из-за монитора, не веря своим ушам. Но Сокол стояла перед ним. Глазам тоже не поверил, моргнул. Настя никуда не делась
«Значит и правда она, а не глюк», - подумал он, а вслух сказал:
- Ты чего здесь делаешь?
- Домой иду.
- Оригинальный путь домой через офисный центр.
- Не ерничай, - одернула его Сокол, - Я три часа назад спросила и не получила ответа. Ты ел?
- Я работал, - отрезал Геллер.
Ему сразу же стало стыдно за свою резкость, и он поспешил оправдаться.
- Насть, сегодня же не было нагрузки толком. Прот пил после бега. Сейчас дочитаю статью и домой.
- Ну-ну, - покачала головой Настя, - Я так и знала.
Она вытащила из рюкзака контейнер, поставила перед своим подопечным. Саша скептически покосился на этот презент.
- Начинай, - подбодрила она, сложив руки на груди.
- А самокат где? Пешком сегодня? Или угнали? – поинтересовался Геллер, открывая крышку.
В контейнере оказался сэндвич. Хлеб, курица, огурец, салат.
- Оставила в приемной, - ответила Настя, сердито глядя на него, - Ешь при мне. Сейчас же.
- Ой, - прыснул Саша, - Вот ты опять.
- Что опять?
- Как моя мама говоришь.
- Трескай, Геллер! Живо, - повысила Настя голос, но заулыбалась.
Саша не мог ослушаться. Пока он жевал, Настя стояла памятником самой себе, грозно смотрела, поджав губы. Наверно, старалась не смеяться, потому что он уж очень старался побыстрее покончить с бутербродом под таким надзором. Хорошо, что кофе был рядом. Всухомятку жевал бы сто лет.
- Мо-ло-дец, - по слогам проговорила Сокол, когда он доел.
Настя чмокнула Сашу в щеку, забрала контейнер и была такова. А Геллер только через минуту очнулся и продолжил вычитывать материал. И лишь дома он догадался, что Настя лично для него соорудила этот чудо сэндвич. Она давно отказалась от хлеба, значит, скорее всего, зашла в магазин и пожертвовала свои овощи и курицу для начинки. Для него.
О поцелуе Саша старался не думать, потому что он не значил ничего такого, что бы ему хотелось. Но внутри все равно все пело, а губы сами собой растягивались в улыбке, когда он засыпал.
Новый день принес начало новых отношений. Сначала Саша считал, что они с Настей вернутся к тому формату, который устраивал обоих до ночи в поле, но быстро понял, что ошибся. Сокол, конечно, не изменяла себе на тренировках, была беспощадна к нему, выматывала до семи потов, ватных ног и тошноты. Но вот вне тренировочного процесса она стала позволять себе много лишнего. Хотя Геллер не жаловался. Ему нравилось это лишнее. Настя все время удивляла его, но приятно.
Она стала регулярно заглядывать к нему на работу, ссылаясь, что клуб рядом и ей по пути. Подкармливала. Саша сначала пытался спорить, но Сокол всегда откуда-то знала, что он ел и когда. Геллер полагал, что ей стучит хозяйка кафе правильного питания, где он заказывал (или не заказывал) еду.
Настя сама села на сушку, отчего была иногда излишне раздражительной. Саша не стеснялся делать ей замечания. Он очень тактично напоминал, что орать не обязательно, так как слух у него в норме. Настя извинялась, сводила все к шутке.
- Санечка, не злись, пожалуйста, - тут же раскаивалась она, - Я голодная просто. Ты же знаешь, голодная баба – хуже недотра…
В этом месте Настя хлопала себя рукой по губам, останавливая поток откровений. И они долго хохотали после этого.
Саша, конечно, не спрашивал ее о друге, с которым однажды вышла ссора. Но ремарку о недотра… об одинокой женщине он принял за вероятность очередной размолвки. Геллер пытался не радоваться этому, но выходило скверно.
Кроме всего прочего, Настя еще и уговорила Сашу бегать вместе вечером. Геллер все равно таскал в сумке на тренировку кучу вещей, поэтому не отказался. Он просто брал с собой еще одни шорты и майку, переодевался, ехал сразу после работы к Настиному дому, где они нарезали круги по стадиону, а потом могли дотемна потягивать воду и болтать, сидя на лавочке у подъезда. Не каждый день, но пару раз в неделю. Иногда и три.
А еще Настя флиртовала с ним. Сначала Геллер убеждал себя, что это только плод больного воображения, но потом стало невероятно сложно оправдывать все выходки девушки платонической дружбой. Она постоянно прикасалась к нему, обнимала, могла погладить без повода, поцеловать. Саша не понимал, как должен реагировать, когда ее губы касались его шеи или плеча. Но он пообещал себе и Насте, что более не будет распускать руки, давать волю губам, и слово свое держал. А вот Сокол ничего такого не обещала, поэтому, видимо, и позволяла себе регулярно сводить его с ума шуточками на тему секса, полуневинными поцелуйчиками и обнимашками.
Но хуже всего было, когда она просто улыбалась ему в клубе. Помня о камерах, Саша быстро научился читать Настины намерения по ее взгляду, наклону головы, искривленных в лукавой усмешке губам. Если бы они сейчас сидели потные у ее подъезда, то Сокол обязательно бы потрепала его по коленке, потёрлась бы носом о плечо, а потом бы еще и прижалась губами, наплевав на то, что он весь потный.
- Саш, - услышал он сквозь фантазии знакомый голос.
- А? – встрепенулся, едва успел отвести глаза от Насти.
Перед ним стоял Кирилл Новиков, старый знакомый по качалке. Они иногда пересекались в зале, здоровались, общались. Геллер поспешил пожать протянутую руку. Вспомнив последние новости, Саша заговорил: