Страница 13 из 31
Жители Эротполиса могли наблюдать Дымчатый утес из любой точки своего города. Он всегда темнел на горизонте, подернутый серебристым туманом. Находился он в двенадцати милях от города на берегу залива Амфитриты.
Мало кто из людей решался приблизиться к Дымчатому утесу. О нем ходила дурная слава. В одном селении исстари говорили, что обитающие на утесе кентавры похищают юных девушек и, насладившись ими, сбрасывают в воду. В другом селении рассказывали о похищении младенцев. А кое-кто клялся, что в непролазной чаще у подножия утеса водятся нимфы. Увидев любую из этих божественно прекрасных лесных дев, человек сходит с ума. «Только вот чего стоят свидетельства сумасшедших?!» – смеялись слышавшие эти рассказы.
Горожане в отличие от крестьян знали, что кентавр на утесе – всего один, и ведет он уединенный образ жизни, избегая общества каких бы то ни было существ.
Однако тайна одинокого кентавра вызывала намного больший страх, чем все россказни сельских старух. Ведь в Эротполисе ходили слухи, что каждый, увидевший кентавра, сам бросается с головокружительной высоты в море. От этого веяло еще более жуткой тайной и поистине леденящим сердце ужасом.
Пару лет назад на одной дружеской пирушке изрядно подвыпившая Агния поспорила, что одна поднимется на Дымчатый утес. Но друзья силой удержали ее тогда. Теперь этого поступка было не избежать.
В сумерках незаметно покинув Эротполис, Агния за полночи доскакала проселочной дорогой до подножия утеса, спешилась и, отпустив своего вороного коня, ступила в сумрачные заросли терновника.
Среди колючих ветвей мелькали причудливые тени и лунные блики, создавая ощущение присутствия со всех сторон невообразимых чудовищ. Женщине захотелось зажмурить глаза. Но, позволив себе это сделать, она в следующую же секунду наткнулась на колючки и вскрикнула. Затем заставила себя продолжать с открытыми в жуткий полумрак глазами делать шаг за шагом. Не ведомо, сколько продолжался этот томительный путь.
Вдруг из черных колючих зарослей вышло огромное иссиня-белое существо. Человеческая часть его тела обладала атлетической мускулатурой и имела серебристую, окладистую, в мелких колечках бороду. Лошадиная, такая же ослепительно белая, в лунном свете отливала серебром. Сзади, словно шлейф, развивался пышный белый хвост. За спиной виднелись два огромных белоснежных орлиных крыла.
Агния вздрогнула. Так неожиданно вырос перед нею кентавр. Несколько минут он стоял неподвижно и безмолвно, подобный призраку. В эти долгие минуты легенда о бросившихся с обрыва показалась вполне правдоподобной. Весь вид этого существа вызывал необъяснимый ужас. От пронизывающего насквозь взгляда волосы вставали дыбом, а по спине бежали мурашки.
– Ты меня ищешь, женщина? – после долгого молчания спросил кентавр.
– Я от Марсия, – поспешила ответить Агния заранее приготовленной фразой.
– А кто ты Марсию? – неожиданно спросил он.
– Как, кто? – Агния несколько оживилась. – Неужели непонятно? Я люблю его. А он любит меня.
– Неправда! – покачал головой кентавр. – Люди не умеют любить других.
– А кого же они любят? – спросила Агния.
– Каждый – лишь самого себя. Человек любит другого человека не больше, чем вкусную пищу, изысканные вина, дорогие одежды или прекрасные статуи. Люди любят лишь собственные чувства, ощущения. Кому-то достаточно куска мяса, кубка дешевого вина и простого удовлетворения плоти. А другим подавай изощренность в смешении пряностей и дорогие вина с самым утонченным вкусом. В сфере, над которой властвует Купидон, они тоже выбирают изысканность. Допустим, любовное влечение можно приправить небольшим количеством ненависти. При этом – ровно настолько, чтобы вызвать зверский аппетит, но не отбить вкус. Для особой пикантности можно плеснуть несколько капель жалости. Но не переусердствовать и в этом, дабы не сделать блюдо приторным. При желании, соблюдая пропорции, можно добавить гнев, страх, удивление, восхищение. Допустимы варианты смешения этих приправ. Впрочем, среди людей есть и такие, кто вообще не ест мяса, не пьет вина и признает лишь платоническую любовь. Таковые мнят себя возвышенными душами. Иные же могут наслаждаться одними лишь философскими беседами. Каждый наслаждается, чем умеет. Но в любом случае, человек любит не другого человека, а лишь свои ощущения.
– Что же делать? – растерялась Агния.
– Ничего. Люби себя и наслаждайся другими.
– Но если каждый – только за себя, значит, ты мне не поможешь? – сделала она вывод из его слов.
– Почему же? – возразил кентавр. – Я не человек. Я живу не ради чувств. У меня вообще нет чувств.
– Кроме гордости, пожалуй, – вырвалось у Агнии.
Кентавр, как истинно бесчувственное существо, не обиделся. Не изменяя своего бесстрастного тона, он неторопливо начал рассказ:
– Когда-то много лет назад сюда пришла молодая женщина, похожая на тебя. Она пылала ко мне страстью, умоляла стать ее возлюбленным, клялась в вечной верности, доказывала, что наполовину я человек и вполне могу любить ее. Я знал, что если впущу женщину в свое сердце, она незаметно овладеет им. Оно вдруг окажется в ее неверных руках. Я видел, что ее страсть также недолговечна, как горяча. Но женщина плакала и грозилась в случае отказа броситься с обрыва в море. Я посчитал, что нет ничего дороже жизни, даже если это – не твоя жизнь.