Страница 118 из 140
Они всё равно жаждут одобрения своих увлечений и горят желанием узнать, что вот именно их игрушки, они ведь гораздо, гораздо лучше, чем у товарища по клубу.
- Думаешь, они мне понравятся больше? – в ответ на такой невинный вопрос меня сжали крепче в объятиях и обиженно засопели.
После чего пробормотали, уткнувшись носом мне в плечо:
- Аришка Михин выбрала…
- Дурак ты, Верещагин, - тихо засмеялась, качая головой и поглаживая напряжённые руки на своей талии. Припомнив, какие страсти кипели между одним из владельцев клуба и простой девочкой-официанткой, ради которой вся эта банда даже материться резко отучилась, я только тихо фыркнула. – Я бы очень удивилась, если бы она чей-то другой выбрала.
- И чем он лучше моего оказался?
- Дело ведь не в том, что он лучше, - хмыкнув, я посмотрела на стоящий в центре комнаты байк, притягивающий взгляд своей неповторимой агрессивностью и мягкостью, не вязавшейся никак с мотоциклами, но, тем не менее, явственно ощущавшейся в плавных изгибах и хромированных деталях.
- А в чём? – меня развернули в объятиях, пристально разглядывая и напряжённо ожидая ответа.
- В том, чей он, - пристав на цыпочки, я легко коснулась губами его губ и отступила, скрестив руки на груди. – Мальчишки. Что в пять, что в пятнадцать, что в двадцать семь. Я надеюсь, ты хоть ей претензии не предъявлял по этому поводу?
- Ну… - тут рокер соизволил даже смутиться. Правда, совсем чуть-чуть, ровно настолько, что бы оставить мой вопрос без ответа и тут же поинтересоваться, как ни в чём не бывало. – Хочешь сесть? На байк? Ты бы на нём шикарно смотрелась…
Я вздохнула, искоса глянув на красавца Харлея. И отрицательно покачала головой, старательно подавляя опрометчивое желание согласиться, буйным цветом расцветшее в душе. Хотелось, ещё как хотелось, вот только умом я понимала, что в таком состоянии вполне могу свалиться с мотоцикла. А учитывая своё везение, ещё и пораниться об него.
- Я бы с удовольствием, - вновь перевела взгляд на байкера, слишком уж внимательно следившего за всеми моими словами и жестами. – Но боюсь, не в таком виде… И не в таком состоянии. Мне повязку поменять надо, - нехотя признала, морщась от очередной вспышки боли.
- Не отпущу, - упрямо сжал губы Олег, прижимая меня к себе и утыкаясь носом в макушку. – Тебя нельзя отпускать. Надумаешь, испугаешься, закроешься… И всё заново? Может, лучше врача вызовем?
- Отпусти, - мягко попросила, похлопав ладонью по плечу. И когда Верещагин нехотя, но всё же разжал объятия, вытащила телефон из заднего кармана джинсов, куда я переложила его из толстовки ещё в коридоре. – Я позвоню Харон. Попрошу привести бинт с мазью… - тут уже я слегка смутилась, тихо добавив. – И кое-что из одежды. Вряд ли у тебя здесь есть женские вещи… Или я чего-то не знаю?
Ответа на вопрос я так и не получила. Зато моё лицо схватили в ладони и крепко, сильно поцеловали, пробормотав неразборчивое «спасибо». Словно, мой новоявленный парень действительно боялся, что я сбегу от него при первой возможности.
Нет, у меня были такие мысли. Очень страшно делать первый шаг там, где ты, собственно, ничего не понимаешь и не знаешь. Конечно, в свои двадцать пять определённый опыт общения с мужским полом у меня всё-таки был. Вот только назвать это отношениями – сильно польстить, как моим жалким попыткам быть как все, так и не менее жалким попыткам перебороть собственных демонов.
Иногда у меня это получалось. И я даже начинала верить, что всё наладиться, до очередного резкого поворота в своей жизни. Иногда все усилия пропадали втуне, и тогда я всё больше и больше замыкалась в себе, пока Харон, добровольно взявшая на себя роль моего психолога, не выгоняла меня пинками из депрессии и самоедства.
Но я знала точно. Никогда до этого дня я не хотела этого так сильно, что переступала через себя, через собственную гордость, принципы и страхи. До него никто не решался идти до конца, не заботился обо мне и не принимал меня такой, какая я есть – в чём-то сломанной, в чём-то слишком сильной, переменчивой и непривыкшей полагаться на кого-то кроме родных.
Так что да. Я хотела сбежать, я боялась, я отчаянно трусила… Но в кои-то веки не собиралась сдаваться так легко и просто, поддавшись мимолётным порывам.
- Люблю тебя, - тихо произнёс Олег, прислонившись лбом к моему лбу и закрыв глаза. Его пальцы безостановочно гладили мои щёки, скулы, спускались на шею и вновь заключали лицо в колыбель чужих ладоней.
- Я… - слова застряли где-то в горле, а на глаза невольно навернулись слёзы.
Я не могла вернуть ему его слова. Я не могла сказать «я люблю тебя», сама ещё не понимая, чего хочу, что именно чувствую. Столько лет жизни без особых эмоций и чувств не прошли даром. И сейчас я только ещё училась осознавать, насколько же мне нравится этот наглый, невыносимо обаятельный рокер, насколько он стал мне дорог и близок.
И именно поэтому я не могла произнести ответное признание, закрыв глаза и пытаясь понять, что же именно преобладает в том горячем, но таким противоречивом клубке эмоций, что шевельнулся в душе, как отклик на его слова.
А когда всё же нашла самое подходящее, самое близкое слово, тихо, почти неслышно откликнулась: