Страница 29 из 87
Вместо ответа Глеб стал дирижировать деревянной лопаткой, которой только что переворачивал скворчащие отбивные.
– О, а это что? Кьянти?! – Ксения едва ни прижалась лбом к балконному стеклу. – Откроем?
Мурлыча себе под нос песню, Глеб кивнул. Вытер руки о полотенце, откупорил бутылку. Его заполняло приятное чувство – когда кажется, что все идет по плану, и любое отступление, любой экспромт только приближает к цели.
Они ужинали в спальне, на полу, расстелив плед. Музыка становилась все чувственнее – или Глебу так казалось?
Ксения расцветала, Глеб все не мог на нее насмотреться. Он любовался этим диким экзотическим цветком, наслаждался его видом и ароматом, зная, что прикасаться к нему нельзя, – даже попытки не делал. И, возможно, из-за этого Ксения чувствовала себя такой раскованной. Она хохотала над его репликами, касалась пальцами своих разгоряченных щек, подтрунивала над ним. По ягоде скормила ему с рук гроздь винограда, пока они вспоминали слова песен любимой обоими группы «Битлз». Послушали ее. Переключились на джаз. А потом Глеб предложил Ксении сыграть в «Дубль».
– Правила просты, их поймет даже опьяненная Кьянти женщина, – Глеб поправил стопку круглых карточек, две из них положил на пол рубашками вниз. – Кто первый увидит одинаковые картинки, тот называет изображение и накрывает карточки рукой. На что играем?
– На желание, – предложила Ксения, и Глебу показалось, что в тот момент улыбались только ее губы – не глаза.
Игра получилась шумной, суматошной и азартной. Они едва не подрались из-за карточек, которые выхватили одновременно. Глеб поддавался, дразнил ее, но ближе к финалу выиграл.
– С тобой весело, Стрелок, – заключила Ксения и подбросила карточки над головой – настоящий картонный дождь. – Но я устала.
И в тот момент они поняли, что после половины бутылки вина Глеб не может отвезти ее домой. Других вариантов Ксения искать не стала. Разделась за ширмой, закуталась в простыню. Она сама предложила Глебу переночевать рядом с ней на матрасе – больше было негде. Только никаких прикосновений – иначе отправит его спать на пол.
Ксения заснула мгновенно, а Глеб все лежал, подперев голову рукой, и смотрел на ее силуэт, скрытый под простыней.
На тугую косу Ксении и крохотный неприкрытый участок ее плеча ложился ровный свет луны. Казалось, эта картинка не настоящая, а фотография, или кадр из фильма, или инсталляция в музее.
Никаких прикосновений.
Но ради этих мгновений Глеб продал бы душу дьяволу. Еще раз.
– Вы хорошо прочувствовали моих героев, Граф. Мне невыносимо приятно… или просто невыносимо… но в любом случае, я прошу вас уйти. Уже поздно.
Сейчас, в темноте, Граф лежит примерно так же, как Глеб, а я, соответственно, исполняю роль Ксении. Чувства, которые мои герои испытывали друг к другу, настолько наэлектризовали пространство той, вымышленной, квартиры, что просочились в реальность. Я чувствую влечение, которое испытывала Ксения, ее любопытство – и ее страх. А еще я чувствую на себе жажду обладания Глеба – физически – мурашками по коже. Его ненасытность, жадность, раздирающие эмоции.
Поэтому я хочу как можно быстрее избавиться от Графа.
– Вы рискуете пропустить самое интересное, – не сдается он.
Это вряд ли. Потому что «самое интересное» сегодня со мной уже произошло – когда я поцеловала Графа.
Даже по первому касанию можно понять – а, тем более, это легко сделать тому, кто чувствителен к прикосновениям – что ты совпадаешь с другим человеком. Такое совпадение – редкое явление. Оно рождает притяжение – даже зависимость. И мне безумно жаль, что таким человеком стал для меня Граф. Потому что наша война не может окончиться перемирием – кто-то обязательно проиграет. И я готова на все, чтобы этим «кем-то» оказался Граф.
– И все-таки я выбираю сон.
– Шахерезада, а кто вам сказал, что у вас есть выбор?
И быстрее, чем я успеваю возмутиться, Граф прикладывает указательный палец к моим губам. Я замираю, почувствовав его прикосновение, а он продолжает историю.
– Утренний свет серыми полосами ложился на обнаженное тело Ксении, спящей на боку. Светало, но небо было затянуто тучами, и контуры ее тела терялись в неверном освещении.
Глеб смотрел на ее грудь, на бедра, плотно обмотанные простыней, плавную линию плеч. Любуясь, рассматривал веснушки на плече – и не верил своему счастью: Ксения – здесь, рядом с ним. Он мог бы в любой момент прикоснуться к ней, накрыть ее губы своими, провести по ним языком, немного нажать, чтобы проникнуть внутрь… Конечно, Глеб не собирался этого делать.
Он собирался сделать кое-что другое.
Глеб наклонился к ее уху и прошептал, касаясь его дыханием:
– Любимая… – очень тихо, чтобы Ксения не смогла расслышать его голос сквозь сон. И уже громче: – Просыпайся… – и все-таки не удержался и прикусил мочку ее уха.
Ксения издала тихий звук – словно полу-вздох – и открыла глаза.
– Ты готова выполнить мое желание? – все также на ухо прошептал ей Глеб и, не касаясь пальцами кожи, убрал с ее лба светлую прядь. – Поиграешь со мной?
Ксения сонно заморгала, натянула на себя простыню – и улыбнулась. Глеб едва сдержался, чтобы не сгрести ее в охапку, не зацеловать. Он дождался ее кивка и продолжил: