Второй шанс

Сама планета, как утверждал инфранет, имела довольно мягкий климат, полное отсутствие смены времен года и представляла собой просто идеальное место отдыха для тех, кто любит солнце, море и небо. Минусов было два. Во-первых, ее светило находилось в стороне от обычных звездных путей, то есть, нужно было где-то поблизости построить одну или две технические станции обслуживания, где из-за удаленности от межзвездных трасс жизнь будет довольно дорога. А во-вторых, на планете слишком мало суши и создать развитую инфраструктуру довольно сложно.

Но люди не теряли надежды — вдруг да удастся найти на планете что-то настолько полезное, что окупит не только строительство станций обслуживания, но и туризм. Скажем, наличие полезных ископаемых или полное отсутствие на суше разумной жизни, что автоматически откроет Охану для полномасштабной колонизации.

До «Баядерки» на Охане побывали лишь три экспедиции — одна та самая, первооткрыватели на «Светлячке-13», вторую послал сам «Светлый Путь» через несколько лет — они-то и высказали предположение, что прежде на планете имелся затонувший материк. Третья экспедиция не была таковой в полном смысле этого слова. Просто корабль совершил вынужденную посадку на одном из островов и, пока устраняли последствия столкновения с метеоритом, свободные члены экипажа от нечего делать выловили из моря несколько образцов местной фауны и сделали десяток фотографий.

И вот теперь четвертая экспедиция должна была обобщить сделанные ранее выводы и продолжить изучение планеты. А также поставить, наконец-то, точку в самом главном вопросе — была или нет на Охане разумная жизнь. И, если была, то куда подевалась.

Ольга сидела в своей каюте, сложив руки на коленях, и осматривала свое новое обиталище. Как оно не было похоже на то место, где она еще так недавно мечтала провести всю свою жизнь! Внушительных размеров шестиэтажное строение, три входа, сто тридцать девять комнат, пять залов, три галереи, две угловые башни… Ее собственные апартаменты включали в себя спальню, две туалетные комнаты, гардеробную, комнату для рукоделий и два приемных покоя — один для родственников, а другой — для того, чтобы Ольга могла устраивать посиделки с подругами. А один сад площадью не менее двадцати гектаров чего стоил! И парк, где можно было часами гулять, как по настоящему лесу! Это не считая теплиц и оранжерей с редкими экзотическими растениями и небольшой коллекцией певчих птиц. В Гагаринске был только один парк подобного рода, но вход туда строго регламентировался и бесплатным он был лишь по субботам. А тут… броди — не хочу. И все это принадлежало ей. Ну, почти ей. На определенных условиях, которые, впрочем, были легко выполнимы.

Но что же случилось, что она променяла всю эту роскошь на маленькую каюту?

«Что бы это ни было, оно уже прошло и больше никогда не повторится, — сказала себе молодая женщина. — Вернее, я должна сделать все, чтобы кошмар не вернулся! Ни за что на свете. Прошлого нет. Есть то, что происходит здесь и сейчас!»

С этой мыслью она решительно поднялась, встряхнула головой, словно прогоняя остатки сна, и занялась разборкой вещей. Своего личного «добра» у нее было немного — пара комплектов нижнего белья, несколько блузок и обтягивающих водолазок в комплекте с брючными костюмами, косметичка и несколько сувениров из дома, а также кое-какие бытовые мелочи, которые в крайнем случае можно сунуть в карман, вроде расчески и зубной щетки. Медикаменты, приборы диагностики и лечения, а также лекарства и прочее медицинское оборудование, которое осталось от ее предшественника — вот что занимало намного больше места и требовало намного больше внимания. Этим она и занялась в первую очередь.

Космос велик. Это знают даже грудные младенцы. Но даже люди — и гуманоиды — космической эры мало представляют себе, насколько он велик на самом деле. Огромные пространства пустоты, когда от звезды до звезды лететь недели, месяцы, а то и годы. Даже многочисленные «лазы» и «норы», ныряя в которые, можно сокращать путь в десять-пятнадцать раз, и то не способны сделать его меньше. В глубинах космоса может запросто потеряться армада грузовых космоносцев, не то, что маленькая частная яхта.

Агентство по розыску людей имело в своем распоряжении несколько яхт и небольших катерков, зарегистрированных на подставных лиц. Они меняли номера, порт приписки и владельцев также часто, как их владельцы меняли паспорта и верхнюю одежду.

На одной из таких яхт летел к далекой планете Охана нанятый хакан-ши Махур ад-Дин. Он никуда не торопился, с толком используя время для подготовки.

Но нельзя быть готовым ко всему. Космос слишком велик, чтобы исключить вероятность неожиданных встреч.

Постепенно жизнь на борту «Баядерки» вошла в колею, и установился определенный порядок. Если можно назвать порядком ту жизнь, которую вели экипаж и пассажиры.

Несмотря на то, что народа на борту стало чуть ли не в два с половиной раза больше, заметно это стало не слишком. Разве что обеды и ужины в кают-компании проходили в два этапа — без малого две дюжины человек при всем желании не могли с комфортом разместиться там, где мест было самое большее на девятерых. Поэтому те, кто приходил первым, ели чуть ли не на ходу, пока им дышали в затылок опоздавшие. Не способствовало комфорту и то, что в душевую и туалет по утрам приходилось выстраивать настоящую очередь.

Одно было хорошо — изучив корабль вдоль и поперек и доставив своим неуемным любопытством немало хлопот экипажу, большая часть аспирантов и лаборантов засели в своих каютах, готовясь к работе. Корабельный инфранет стал работать с перебоями — отчасти потому, что они уже покинули обжитые места, и связь стала плохой, а отчасти потому, что слишком много и часто отправлялось запросов. Бывали часы, когда инфранет отключался вообще. И связист Бруно только руками разводил.

— Я вам что, гений? — восклицал он. — Молитесь святому Ликлайдеру! Пусть Он пошлет нам нормальную связь. А я тут при чем?

Через несколько дней случилось «то самое». Связь прервалась окончательно.

Заметно это стало вскоре после завтрака — пожалуй, единственного времени, когда в кают-компании было относительно спокойно, ибо большинство аспирантов и лаборантов предпочитали завтракать чашечкой кофе и сухарями. Они появлялись на пороге, скоренько заваривали кружку концентрата и убирались в свои каюты. Экипаж мог завтракать спокойно.

И они уже уселись, ожидая, пока стюард разложит разогретые пайки по тарелкам, когда распахнулись двери, и ворвалась целая толпа. Впереди шли сразу двое — профессор Трест и «дядин племянник» Соберон Крисп.

— Катастрофа! — с порога выпалил профессор.

Только что отстоявший ночную вахту пилот Гурвиль вздрогнул и так подпрыгнул на стуле, что опрокинул на колени тарелку с пайком.

— Что? — Гримо переглянулся с Варвичем. В конце концов, улаживать конфликты с экипажем — это была его работа! — Что случилось?

— Инфранет! — профессор Трест воздел руки к потолку. — Он пропал!

— Совсем пропал, — подхватил Соберон, тыча сидевшему ближе всех пилоту свой коммуникатор, где только мигавшая сбоку аварийная кнопка показывала, что прибор жив. — Нет связи.

— Связи? — Гримо покосился на связиста. — Это правда?

— Да, — кивнул Бруно, как ни в чем не бывало. — Уже полтора часа. Осталась только аварийная частота.

— А можно надеяться, что связь наладится позже? — склонился к нему Соберон.

— Наладится, обязательно наладится, — Бруно сохранял спокойствие, не спеша собираясь завтракать. — Когда мы вернемся.

— То есть, на Охане мы можем вообще остаться без инфранета?

— Мы уже без инфранета, — связист вскрыл упаковку пайка, вдохнул вырвавшийся на свободу пар, кивком головы поблагодарил стюарда и принялся за еду. — Если вы не заметили.

— Но…почему?

— Все просто. Мы в стороне от обжитых планет. Инфранет есть только на них. Это неисследованный район, тут и не должно быть связи.

— Вот видите, — Варвич широко улыбнулся, — проблема решена.