Второй шанс

— Вы, — повязка уже была наложена, но ни он не убирал руки, ни Ольга не спешила ее отстранить, — действительно собрались тут остаться?

— Да. Собрался.

— Из-за меня? — она все не отрывала взгляда от его ладони.

— Да.

— Но почему? — Ольга вскинула глаза и тотчас же опустила, натолкнувшись на прямой жадный взор. Кровь застучала в висках. — Зачем?

Голос жалобно дрогнул. И что это с нею такое творится?

— Просто… можно вопрос?

Воздух в груди внезапно превратился в глыбу льда — ни вдохнуть, ни выдохнуть. И голова закружилась.

— Да?

— Оль… — он, видимо, тоже боролся с удушьем, с трудом выталкивая слова из горла, — доктор Ольга, а что такое «соломка»? Это что-то вроде вашей фиалки?

Ольга почувствовала себя так, словно глыба в груди внезапно растаяла, и этой водой ее окатили с ног до головы.

— Варвич, — прошипела она, — вы…

— Дурак, я уже слышал, — он все еще не сводил с нее глаз, и Ольге казалось, что даже «Москит» стал тише шуршать мотором, прислушиваясь к разговору.

— Вы идиот! Что у вас за талант задавать дурацкие вопросы в неподходящий момент?

— О, у нашего старпома много разных талантов, — сдавленным тоном протянул подслушивающий Гурвиль и, не выдержав, расхохотался так, что «Москита» замотало из стороны в сторону. Варвича и Ольгу отшвырнуло друг от друга.

Отсмеявшись, пилот выровнял машину, набирая высоту, чтобы не задевать верхушки отдельных деревьев. Впереди вставал горный хребет, похожий на позвоночник разлегшегося поперек острова огромного зверя. Сходство дополняло то, что отдельные горные «пики» было плоскими и лишенными всякой растительности, словно и впрямь были оголившимся костяком крупного зверя.

Навигатор внезапно стал барахлить. Экранчик сперва погас, потом загорелся снова, но с такими помехами, что разглядеть изображение сквозь них не представлялось возможным.

— Что за хрень? — Гурвиль ногтем постучал по экрану. — Помехи… Откуда они тут взялись?

Варвич только пожал плечами, подавшись вперед и внимательно глядя на приближающуюся горную гряду. Несколько дней назад он шел там, внизу, под деревьями, и не мог охватить глазом всю открывшуюся картину.

Зрелище было величественное. Хребет — так и тянуло назвать его Костяным Хребтом — тянулся строго с востока на запад, что подтверждал и компас. Его плоские вершины строго чередовались между собой — одна плоская, затем одна с конусообразной макушкой, затем полусфера и снова плоская. Сбоку и снизу это не так бросалось в глаза, лишь с высоты. Это наводило на мысль о том, что тут действительно когда-то существовала древняя цивилизация, которая была достаточно развита для того, чтобы менять пейзаж. И эти помехи… В конце концов Гурвиль, отключив прибор, повернулся к Варвичу:

— Помнишь, к какому точно надо лететь?

— Вон тот, плоский, — ткнул пальцем старпом.

— Уверен?

— Да. Снизишься — заметишь ступени. Я по ним шел.

Пилот только хмыкнул, но спорить не стал и заложил вираж.

Ступени действительно обнаружились, и, поразмыслив, Гурвиль пристроил «Москита» на самую верхнюю.

— Прибыли! Выгружаемся!

— А почему не залетели на саму вершину? — возмутился профессор Якорн, осторожно распрямляя длинные ноги.

— Потому. Там машинка только мешать будет, — Варвич уже спрыгнул на землю. — А я хочу, чтобы вы охватили всю картину целиком. Ты видеорегистратор настраивал? — поинтересовался он у пилота.

— Обижаешь, Примек, — ответил тот, заглушая мотор. — Сразу, как взлетели, так на запись и поставил. Только, боюсь, толку с него будет как с того навигатора…

— Проверь дальнюю связь, — помрачнел Варвич. Обработанная Ольгой рука заболела снова, как будто в ранке остался осколок, скажем, металла, и сейчас он реагирует на какой-то огромный магнитище. Ощущение было похожим на то, какое он испытал в концлагере для военнопленных. Каждому под кожу вводили специальный датчик, который активировался при удалении заключенного на определенное расстояние от контрольных вышек. При этом человек начинал испытывать в месте вживления датчика нестерпимый зуд. Если в течение трех минут он не подходил опять на требуемое расстояние, датчик взрывался. Полностью разнести человека на мелкие кусочки крохотный заряд не мог, но вот оторвать руку, ногу или разворотить живот был в состоянии. А ведь кому-то вживляли в шею…

— Звезду мне в ж… — выругался Гурвиль. — Ты прав. Рация молчит. Но это может быть из-за расстояния.

— А как остальная автоматика? Работает?

— Да сколько там той автоматики, — отмахнулся пилот, но все-таки полез обратно в кабину.

Тем временем остальные пассажиры присоединились к Варвичу.

— У вас проблемы? — поинтересовался профессор Якорн.

— У нас, — поправил старпом. — Почему-то отказывает сложная аппаратура. Как будто тут поблизости мощный источник излучения…

И не только излучения. Он украдкой почесал повязку.

— Радиоактивного?

— Если что, то у меня на «Баядерке» есть инъекции, нейтрализующие последствия излучения, — встряла Ольга. — Но это если речь идет действительно о радиации. Я сейчас проверю, — она полезла в саквояж за анализатором среды.

— Автоматика фурычит, — высунулся из кабины Гурвиль. — Хотя и барахлит. Так что взлетать, похоже, придется с толкача.

— Давайте отсюда улетим, — занервничала Таиша. — Неужели нам придется остаться тут навсегда?

— Ни в коем случае, — Варвич нырнул в грузовой отсек «Москита», извлек автоматическую винтовку, потом достал пару ящиков и вручил пассажирам. — Вы должны сами убедиться в том, что я не вру. Это — следы древней цивилизации, которую создали предки или ближайшие родственники вашего черепоида. И вы стоите на одном таком следе.

Все разом опустили взгляд. Под ногами была большая ступенька массивной лестницы, уходящей куда-то вниз, в заросли. Несмотря на прошедшие века, деревья не разрушили ее, лишь кое-где по бокам мощные корни чуть приподняли отдельные плиты, мелкие вьющиеся растения оплели края, да выцвела краска. Однако, присмотревшись, можно было даже заметить орнамент из переплетающихся линий.

— Красиво, — негромко промолвила Ольга. Анализатор среды показывал слабое остаточное излучение, слишком слабое, чтобы представлять опасность для людей, но на самом краю индикаторной шкалы прибор фиксировал еще что-то.

— У вас за спиной вид еще красивее, — сказал Варвич, отвлекая врача от работы.

Женщина обернулась — и не смогла сдержать вскрика.

Время, конечно, не пощадило древней статуи. Она вросла в землю, почти сливаясь с нею и как бы проседая в склон. Мох и лишайник покрывали ее пятнами, растения оплетали нижнюю часть. Сверху свешивались корни тех растений, что вскарабкались на ступеньку выше. Существо было не одно — по крайней мере, по первоначальной задумке. Оно стояло ближе к краю ступеньки, а на противоположном краю после недолгих поисков отыскали его двойника. Вернее, то, что от него осталось. Тут обвалилась часть вершины и, повредив ступеньку, частично разломала статую.

— Ну, теперь вы мне верите? — воскликнул Варвич.

Профессор и аспирантка стояли перед уцелевшим изваянием.

— Сходство определенно есть, — протянул профессор Якорн. — Но это как сходство между разными породами собак. Или как между диванной собачкой и волком.

— То есть, в то, что это предок вашего черепоида, вы не верите?

— Я верю в родственные связи. Окончательный ответ могла бы дать генетика, но где взять материал для исследования? Нужны ископаемые останки. А их нет.

— Они будут. Рано или поздно, их отыщут. Но никто не станет ничего предпринимать, если сейчас мы развернемся и улетим…

— Не улетим, — огорошил всех профессор Якорн. — Ваша машина сломалась…

— Да, потому, что рядом есть нечто невероятное…

— Да что там невероятного, — отмахнулся профессор с высоты своего роста. — Старо, как мир. Наверняка этот мир до нас, но после катастрофы, посещали какие-нибудь Странники, Предки, Творцы, Ангелы… В разных культурах, как вам известно, встречаются легенды о мифической космической расе, которая тысячи или даже миллионы лет тому назад бороздила просторы Галактики. Ее представители высаживались на разных планетах, изучая их, и на некоторых оставляли следы своего присутствия. Где-то непонятные предметы, где-то измененный пейзаж, а где-то и своих потомков… Например, одно время существовала гипотеза, что в результате неудачного генетического эксперимента, результаты которого были засекречены, а все материалы уничтожены, на Старой Земле и появился человек разумный. Эти Предки-Творы-Странники пытались изучать на обезьянах законы наследственности и в результате «соорудили» гомо сапиенса. Испугавшись, что их накажут за вмешательство в естественный ход эволюции, они удрали, но осталось человечество — вернее, его зачаток в виде нескольких особей, выпущенных из лабораторий. Здесь мы наверняка имеем дело с чем-то похожим. Как бы то ни было, мы обязаны это отметить!