Страница 3 из 10
Уже тогда я был гиперответственным и боялся сделать что-то не так, хотя дома меня не ругали. Когда у меня были плохие оценки (иногда такое бывало), я сам так сильно расстраивался, что наказывать меня уже не было смысла. Как я сейчас понимаю, это такой способ психологической защиты – почувствовать вину и гнобить себя самому, чтобы это не успели сделать другие. Но по-другому я не умел. Родители тоже не особенно могли меня утешить, хотя даже покупали мне шоколадки, чтобы я сильно не расстраивался. А сестре наоборот, покупали шоколадки за хорошие оценки. Моя же хорошая учеба всегда воспринималось как, что-то само собой разумеющееся.
Соответственно, у меня выработалось достаточно кривое отношение к ошибкам и неудачам. Когда ты налажаешь – это ужасно, но тебя пожалеют. И какая-то часть меня, похоже, принимала эту жалость за любовь и заботу. Откуда же взялся такой страх перед ошибками, если меня не ругали? Все просто. Я с самого детства чувствовал, что я какой-то не такой. И каждая неудача или болезнь была этому подтверждением и загоняла в стыд. Кроме того, от меня и не ждали много. Я очень хорошо запомнил фразу: «куда тебе тягаться со здоровыми детьми», которую как-то услышал в детстве.
Доказать, что тягаться я все-таки могу стало смыслом моей жизни. Я вкладывался в учебу, старался быть умным и самостоятельным, а в средней школе попросился ходить на физкультуру, хотя по медицинским показаниям мог официально на нее не ходить. Помню на одном из первых занятий я один из немногих в классе сделал подъем с переворотом на турнике. Все-таки, детство на деревьях и турниках не прошло даром. И наш физрук пошутил, что я прямо как Илья Муромец, 30 лет лежал на печи, а потом всех победил.
Хотя в остальном было не так просто. Особенно тяжело было бегать. Я быстро начинал задыхаться, но меня это не останавливало и кое-как на тройку я бег сдавал. С другой стороны, привычка обходиться без воздуха давала и свои плюсы. Когда мы всем классом пошли в бассейн, один мальчик снял шапочку с девочки и эта шапочка оказалась на дне в глубокой части бассейна, а я нырнул и достал ее. Увы, девочки меня тогда еще не особо интересовали, так что момент был упущен.
Я так хорошо запомнил эти моменты, потому что любое подобное проявление доказывало, что я хоть в чем-то могу быть хорош и не совсем безнадежен. Да, за успехи в учебе родители меня хвалили и даже называли гением, но почему-то мне этого было недостаточно. Возможно все остальное слишком перевешивало. Как будто на одной чаше весов – болезни и неудачи, а на другой – успехи и самостоятельность. И стрелка этих весов определяет, будут меня любить или нет.
Как я сейчас понимаю, настоящая проблема заключается в самом наличии этих весов. Это называется функциональное отношение – когда ты сам по себе не представляешь ценности, а ценно только то, что ты делаешь. Возможно, именно поэтому меня всегда цепляла фантастика про роботов. Это ведь один из классических сюжетов – о роботе, который обладает сознанием и чувствами и считает себя живым, но к нему относятся функционально, как к вещи. Впрочем, я не хочу обвинять родителей. Я думаю, что они любили меня как умели и в целом хотели мне добра. А научиться относиться к себе хорошо и быть счастливым – это уже моя задача.
В школьный коллектив я, как ни странно, вписался. У меня были лучшие друзья – Сашка и Наташка, и еще несколько друзей. С Сашкой мы пытались делать порох, ракеты и прочие интересные штуки, запускали всякие летательные аппараты с балкона. Было весело! А с Наташкой мы ходили за ручку. Она мне нравилась, но я был еще маленький и испытывал к ней просто дружеские чувства. Когда же родители спрашивали о том, женюсь ли я на ней, я отвечал: «Вот она приведет домой лошадь и что я буду делать? У меня же нет конюшни!». Дело в том, что она очень любит лошадей и других животных (у нее дома были собака, птицы, крыса и даже змея). Кстати, своя лошадь у нее в итоге тоже появилась. Еще я много раз был у Наташи в гостях. Уже в те времена у нее было много разных вещей из-за границы и на меня это производило очень большое впечатление, так как ничего подобного я нигде больше не видел. И подарки из этого другого мира я тоже очень ценил. Где сейчас треугольный пенал с ручкой и механическим карандашом я не знаю, а вот брелок в виде кожаного чехла с игральными костями я храню до сих пор.
Уже в младших классах у меня появился доступ к компьютеру, что по тем временам было очень круто. Папа приносил с работы ноутбук Toshiba с 4-цветным дисплеем и с помощью него я открыл для себя мир 8-битных игр под DOS. Karateka, Prince of Persia, Digger, Budokan, Space quest, Eye of beholder, F-19, Tower Toppler, Deathtrack, The Legend of Kyrandia, всего и не перечислишь. Это действительно, был целый новый мир, который на мое поколение произвел большое впечатление. Пелевин даже написал повесть «Принц Госплана», переполненную отсылками к этим играм. Это было время зарождения игровой индустрии и время шедевров. Ограниченность в ресурсах, как известно, стимулирует творчество. Тогда нельзя было вытянуть игру спецэффектами и много внимания уделялось игровому процессу и сюжету.
Но на том, чтобы просто играть я не остановился. Как и многие другие, я пришел в программирование через желание самому делать игры. И в 10 лет начал изучать программирование. Папа, который тоже занимался компьютерами, мне в этом очень поспособствовал. Купил три классных книжки-комикса: по языку программирования basic и архитектуре компьютера, по искусственному интеллекту и по физике. Вершиной моего творчества на бейсике была игра про удава и кроликов. Как в старых игровых автоматах, но с текстовой отрисовкой – морковки были! кролики &, а удав состоял из букв o с пастью из <>v^ (в зависимости от того, куда он смотрит). И игра даже работала! Позже я перешел на Turbo Pascal и начал интересоваться графикой. Делал анимированные открытки и даже написал свой небольшой графический редактор.
Сейчас у многих возникает вопрос: стоит ли запрещать детям компьютер, смартфон и планшет? Я считаю, что нужно быть очень осторожным и не допускать, чтобы это превращалось в зависимость и становилось способом ухода от реальности. Поэтому нужно дополнять это какими-то физическими активностями и достижениями в реальном мире и вообще какой-то созидательной активностью. Но навыки работы с компьютером и техникой в современном мире необходимы всем и полностью запрещать детям гаджеты, на мой взгляд, все же не стоит.
Игры и дофамин
Про игроманию можно написать отдельную книгу, но я попробую кратко изложить то, что понял за много лет игровой зависимости. Я провел очень много часов своей жизни в виртуальных мирах и, хотя это было очень увлекательно, все же считаю это большой ошибкой. Да, игры помогают уйти от реальности и расслабиться, но легко могут стать зависимостью.
Думаю, люди с шизоидным складом ума подвержены этому больше других. Попробуйте представить себя на месте подростка, который обладает изрядным умом и живым воображением, но при этом стеснителен и неловок в социальном общении. У него в голове множество всего, но поделиться этим не с кем, так как для этого нужен человек, способный его понять. А таких совсем немного. Он уходит в мир книг, сериалов и фильмов, а тут появляется возможность не просто сопереживать главному герою, но и самому стать им. Разве это не мечта?
Мужчины более склонны к зависимости от компьютерных игр, поскольку большинство игр построены вокруг их потребностей: быть героем, конкурировать, проявлять агрессию, защищать и помогать. И удовлетворить эти потребности в игре намного легче, чем в жизни. Но не стоит думать, что игроманы просто безвольные люди. В конце концов против них работает целая индустрия со своими психологами, которые делают все, чтобы сделать игры как можно более затягивающими.
Большинство игр специально построены так, чтобы победа требовала усилий, но была по силам игроку. Это позволяет вызвать состояние потока и цепляет. Ты побеждаешь, чувствуешь себя крутым и подсаживаешься на это ощущение. Та же система подкрепления, которая должна работать в реальном мире (дофамин) очень легко обманывается играми и становится менее чувствительной. Стимулы из реальной жизни начинают блекнуть и уже не приносят такого удовлетворения. Да и для выигрыша в реальности нужно приложить намного больше усилий, чем в игре. При этом без какой-либо гарантии на результат.