Подумай дважды

– Мою дочь украли.

Егор тотчас прищурил темные глаза и мгновенно очутился рядом. Он поднял руку, видимо желая поддержать, но так и не коснулся ее. Вместо этого Бритт сжал ладонь в кулак и повернулся к Кеше.

– Кто проворонил?

– Не нужно буравить меня взглядом. Это не я. – Кеша дернул головой и со злостью в голосе спросил: – Что ты вообще здесь делаешь? Она и тебе позвонила?

– Это не твое дело. Дверь была открыта, и я вошел.

Сима больше не могла выносить перебранку между мужчинами и выпалила:

– Прекратите сейчас же! Я сама все расскажу. – Она перевела дух и начала. – Это случилось в супермаркете. Таисия Михайловна зашла туда за покупками. Юленька остановилась перед прилавком со сладостями. Затем к няне подошли трое охранников и обвинили ее в воровстве. Нашли у нее в сумочке флешку. Представляешь? Глупость какая! Зачем Таисии Михайловне флешка? Она компьютером пользоваться не умеет.

Егор таки не удержался и взял ее за руку. Наверное, она не так уж хорошо владела лицом, как думала.

– Что произошло потом?

– Пока они разбирались, Юля исчезла. Никто ее не видел. Вокруг без дела слоняется орда продавцов, а девочку никто не заметил. С ума можно сойти!

– Понятно.

– Что тебе понятно? Что тут вообще может быть понятно?! – Кеша дернул Егора за рукав и развернул к себе. – Моя дочь пропала!

– Не ори на меня. Это не я ее похитил. И вообще – чего вы ждете? В милицию звонили?

– Нет, – они с Кешей произнесли это одновременно и так же решительно.

– Так чего же вы ждете? Время уходит!

– Думаешь, мы не знаем? Считаешь себя самым умным?!

– Кеша, не кричи. Егор, звонили похитители и настоятельно рекомендовали ничего не предпринимать до следующего разговора.

Бритт поднес ее руку к губам, поцеловал, и тихо произнес:

– Нельзя слепо следовать указаниям. Нужно ехать в милицию.

Тут Кеша неожиданно для всех оттолкнул от нее Егора и прошипел:

– Хорошо тебе советовать! А если бы пропал твой ребенок? Ты бы тоже позвонил ментам? Признавайся, позвонил?

Сима вдруг поняла, что у нее не осталось сил вмешиваться. Егор же скрипнул зубами и процедил:

– Не знаю.

– Так вот, – Сима от чрезмерного  волнения отстраненно наблюдала, как от какой–то внутренней борьбы исказилось лицо Кеши, но совсем не ожидала услышать то, что он сообщил в почти торжественной тишине. – Юля – твоя дочь.

Всего несколько мгновений назад Егор испытал всплеск негодования – когда увидел любимую женщину в объятиях бывшего мужа. Почти бывшего. Ему хотелось встать между ними реально, психологически – любым доступным способом, хотя он всеми силами избегал любого давления на Симу.

Потом Бритт увидел страдание на ее обычно бесстрастном лице и понял, что это – не возвращение прежних чувств, пусть даже призрачных, а утешение. Он хотел иметь на это исключительное право, но пока лишь сделал попытку разобраться в проблеме и посоветовать хоть что–то расстроенным родителям.

Но он оказался не готов к тому, что сообщил ему Кеша. Наверное, никто на его месте не был бы готов. Господи, шесть лет! Его девочке шесть, а он ничего о ней не знал! И она, однозначно, тоже.

Егор смотрел на Симу и вначале не видел ее, настолько мысли поглотили его внимание. Лишь спустя несколько мгновений он заметил потрясение в серых глазах и дрожащую руку у рта. Невозможность понять, знала она об этом или нет, убивала, но он заставил себя подождать, давая ей возможность высказаться. Серафима молчала, лишь одинокая слеза скатилась по ее щеке. Затем вторая, третья. Сейчас он не мог прижать ее к себе и успокоить.

– Как такое может быть? – Егор повернулся к Кеше. Он еще не верил в свое отцовство. Не мог поверить. Слишком немыслимым, невозможным это казалось, а сейчас и трагичным. – Или это ложь? Не понимаю зачем? Если тебе не нужна эта девочка, я с удовольствием ее удочерю.

– Так тебе и разрешили! Она – моя! – Кеша схватил его за грудки и встряхнул, насколько это позволяла их похожая комплекция. – Это я ее воспитывал, целовал коленки, когда она падала, и укладывал спать. Не всегда, но старался. Ясно?!

– Ясно! – Егор оторвал от себя пальцы Кеши. – Не понятно только почему ты сказал мне это теперь, а не шесть лет назад. Даже больше, чем шесть. К чему молчать столько времени и выплеснуть это сейчас? Думаешь, я стал бы плохим отцом? К чему тебе чужая дочь?

– Она – моя! И не важно, кто ее биологический отец. – Кеша снял ботинки и надел тапочки. – И тапочки здесь мои. И эта женщина – тоже пока моя.

– Это не надолго.