Подумай дважды

Сима кивнула и, подняв Юлю на руки, вошла в комнату, села вместе с ней на диван, прижала к себе аккуратную головку и вздохнула. Ее девочка прежде никогда не торчала у окна. Если бы не Таисия Михайловна, Юля все дни проводила бы у телевизора или играла с любимой куклой.

– Как прошел день, котенок?

– Наверное, хорошо.

– Почему же «наверное»?

Юля пожала узенькими плечиками.

– Мамочка, почему папа с нами больше не живет?

Пытливые серые глаза уставились ей в лицо.

Что же, этого вопроса следовало ожидать. Удивительно, что Юленька задала его спустя несколько дней после того, как Кеша переселился в дом своих родителей. Он не хотел. Сима настояла. Старшие Грибовы полгода назад, после смерти старшего сына, переселились в Тель-Авив, и дом пустовал.

В распорядке дня Юли это мало что изменило. Иннокентий звонил и разговаривал с дочерью, вчера водил ее в кукольный театр. Несмотря на это смышленая девочка не могла не заметить, что исчезли многие из его вещей, и вечером он вообще отсутствует.

Сима так и не придумала, что скажет ребенку. Приходилось импровизировать. Как же это трудно!

– Мы с твоим папой поссорились, и теперь живем отдельно.

– Со мной он тоже поссорился?

– Нет, котенок. Папа любит свою дочурку.

– Тебя он тоже любит.

– Не знаю, милая. У взрослых все по-другому.

– Вы можете помириться.

– Вряд ли. Это слишком серьезная ссора.

– Мы больше не пойдем гулять все вместе?

– Ты с папой – обязательно. Возможно, когда-нибудь и я с вами. Не могу обещать, котенок.

Дочь прижалась к ее груди и обхватила ручками за шею. Они молчали некоторое время, но потом Юленька встрепенулась.

– Приходил незнакомый дядя.

Сердце Симы замерло, но она заставила себя говорить спокойно.

– И что он сказал?

– «Извините, что побеспокоил».

– И все?

– А перед этим, что его зовут Егор. Я не запомнила фамилию. Он спрашивал госпожу Симакову. Значит, тебя. Мамочка, а почему ты – Симакова, а я – Грибова?

– Я не поменяла фамилию, когда выходила замуж.

– Почему?

Детские вопросы. Как сложно на них отвечать.

Сима задумалась, пытаясь придумать что-то подходящее для ушей ребенка.

Она никогда не размышляла над этим прежде. Лишь теперь поняла, что, если бы на месте Грибова в то время оказался Бритт, она не задумываясь ни на минуту, взяла бы его фамилию. Сима не любила будущего мужа, но не могла признаться в этом дочери.

– Мне показалось, что «Серафима Симакова» звучит красивее, чем Грибова.

– Я тоже смогу выбирать?

– Когда вырастешь, конечно.

– Мне это нравится. Скорее бы стать взрослой.

Сима улыбнулась и поцеловала дочь в мягкую, как бархат, щечку.

– Не торопись. Еще все успеешь. – В комнату заглянула Таисия Михайловна и сообщила: – Ужин на столе.

– Хочу мороженое на десерт, – сообщила Юля.

– Договорились.

Егор. Зачем он приходил? Неужели, что-то решил? Тогда бы он дождался, чтобы сообщить лично. Может, торопился?

Так хотелось позвонить, услышать его голос. Нельзя. Нужно набраться терпения и ждать.