Страница 6 из 53
Ой-ой, похоже паллиативные меры на меня не подействовали, то есть теперь, по логике хирургов -- надо резать. Я судорожно сглотнула -- дожидаться хирургического вмешательства мне совсем не улыбается. Поэтому я начала дергаться и выворачиваться, стремясь выпутаться из ремешков. Фигушки -- тонкие, прочные, они надежно обхватывали мои запястья и совсем не скользили, а чтобы ослабить петли, нужно было сократить расстояние между руками и хоть как помочь одной руке другой. Обхвата моих рук не хватало, чтобы свести руки сзади за столбом, как я только не извивалась. Ну что я вечно во всякие передряги попадаю, а? Да без меня эта девушка уже либо погибла от голода, либо замерзла -- она ж двигаться не могла, так бы и сидела, где ее выкинуло. Ну и плюс дикие животные, но их я сама боюсь. Сдавшись, я замерла, оперевшись на столб. И снова заснула -- усталость была просто нечеловеческая. Проснулась от предутреннего холода -- меня-то никто ничем не накрывал. И тут с холодка в голову стукнула свежая мысль. Я выгнулась и вывернулась, заламывая руки и ремешок перекрутился, а я оказалась лежащей с запрокинутыми над головой руками. Так я подползла к столбу и обняла его -- как раз длины моих рук хватило, чтобы они соприкоснулись. Так как ремешок был надет на мои руки в виде петель, а не узлов, я просто потянула кожаную полоску и она поддалась, выпуская руку. О, счастье, я свободна! Вторую руку я освободила вообще за секунды. Запястья, перетертые ремешками, когда я елозила ночью, горели и полыхали красным, но это так, мелочи жизни. На цыпочках я подкралась к выходу -- никого. Все спали, только где-то далеко ходили часовые. Чудненько.
Так же тихо я выскользнула и, крадучись, пошла мимо разновеликих и разнообразно украшенных типи, обходила костры -- а вдруг уголек хрустнет?, замирала в тени жилищ, если показывалась человеческая фигура или прижималась к земле, если других укрытий не было. Таким образом я добралась до края их стоянки и тут уж, оглянувшись и убедившись, что поблизости нет никого, кто мог бы меня заметить, рванула со всех несвоих сил. Бежать пришлось с передыхами, но это уже моя вина, не индианки. Я-то помнила, что у меня с физической нагрузкой не очень и мозги автоматически проецировали усталость на менее уставшее тело девушки -- у нее с физнагрузками было явно лучше, но это я заметила еще в первые мгновения, когда пластика ее движений сбивала меня с толку. Так или иначе, перебежками с передыхами я успешно удалялась от лагеря. Погони за мной не было. До самого-самого рассвета. Но стоило мне расслабиться, как тут же случилась вселенская свинскость. По привычке я оглядывалась назад и поэтому в лучах восходящего солнца моментально увидела нескольких всадников, весьма успешно меня нагоняющих. Вот черт! Оглянувшись вокруг, я не увидела никакого возможного укрытия на ближайшие десять километров. Ну и куда мне бежать? Тем не менее я не могла просто стоять и ждать, когда они подъедут и преспокойно схватят меня опять. Надо бежать -- вдруг да что случится? Ну там гроза? Я посмотрела на небо - там не было ни одного облачка, а дождь, прошедший вчера, вообще после себя никаких следов не оставил. Хм. Или землетрясение? Или, появятся еще какие племена, враждующие этим и про меня забудут? Ну мало ли? Не могу я просто стоять только от того, что меня уже заметили и прятаться мне негде. Поэтому я со всех ног ломанула дальше. Лошадь движется быстрее человека, поэтому бежать мне пришлось недолго, но все равно, когда топот раздался совсем рядом, дышала я уже, как загнанная собака. Я спринтер, а не марафонец, надолго меня не хватает. Впрочем, ловить меня руками никто и не собирался -- в воздухе свистнуло и меня накрыла сетка, напрочь спутав мне все конечности и еще обмотавшись вокруг меня, больно хлопнув напоследок грузиками, что были привязаны к концам сетки. И я кулем с разбега свалилась на землю. Больно, кстати, еще и щеку, локоть и бедро расцарпала. Я хмуро лежала, не будучи способной даже пошевелиться. Спешившись, ко мне подошел индеец, молча закинул на лошадь и так же молча, в сопровождении еще шестерых мужчин, поехал обратно. Этот индеец был не тем, что меня вытащил, тот ехал поодаль, но рассмотреть его я не могла, потому что утыкалась носом в бок лошади. Так, между прочим, ехать совсем невыносимо, поэтому я попыталась хоть как облегчить себе существование. Но мои телодвижения были пресечены на корню тяжелой ладонью, прижавшей меня к крупу. Тот, кто меня вытащил, подъехал и что-то сказал тому, кто меня вез. После чего меня перевели в сидячее положение и дальше я спокойно ехала в более-менее удобных условиях, не преминув благодарно улыбнуться за улучшение качества жизни. Мужчина отвел глаза. Через некоторое время мы вернулись туда, откуда уехали. Меня сняли с лошади и распутали, плотно затем обступив. Да я и не дергаюсь даже. Я, вообще, тихая, мирная и даже не сопротивляюсь....
Подошел, тяжело ступая, старый индеец, что ночью передо мной вытанцовывал. Остановился, оперевшись на длинную палку, и угрюмо спросил:
"Руи на нечЕто?"
Я огрызнулась: "А что вы меня пугаете? Знаете, как страшно мне было там, внутри? Вы ж ничего не обьясняете. Хмуритесь, связываете и вообще, ведете себя, будто я очень опасное существо. А я девушка -- молодая, впечатлительная, мне страшно. Что вы от меня хотите? Вот и убежала, от греха подальше. А вы меня, ровно дичь, обратно привозите. Эх, что я вам тут распинаюсь, вы ж меня нифига не понимаете?" (Их языка не знаю, перевести не могу, но это никакого значения не имеет, потому что они меня тоже не понимают)
Они отступили, впечатленные моей явно связной и очень пламенной тирадой. Старик махнул рукой и меня снова отвели в типи. На этот раз одну не оставляли и ждать мне пришлось недолго. Ну хоть не связывали, хотя, может, если бы я дернулась, тут же бы и прирезали, даром, что ли, рука у моего охранника с ножа не слезала? Буквально совсем скоро меня вывели и подвели к столбу, куда и привязали. Сердце неприятно екнуло. Затем начали обкладывать травой и сучьями, привезенными, как я понимаю с собой, потому что поблизости лесов не было. Я не задергалась только потому, что раскладывали не прямо вот подо мной, а на расстоянии, формируя тот же круг. Поэтому я пока молча наблюдала. А ведь они только добра желают этой девушке, меня из нее изгнать хотят, их не обвинишь в жестокости. Только бы по незнанию обеих нас не убили... Когда круг был завершен, его подожгли и травы стали испускать дым -- сладковатый и дурманящий. Я слышала звуки каких-то инструментов, слышала снова напевную речь старичка и тихие песни вокруг, но ничего из-за дыма не видела. Потом у меня закружилась голова, меня замутило, я сильно ослабла и сползла по столбу на землю. Голова стала чугунной-чугунной и просто упала на грудь, звуки отдалились, тело все меньше меня слушалось и в какой-то момент я перестала его ощущать. Одновременно прошла слабость и дурнота. Я подняла голову и встала. Веревки уже не держали меня, я была свободна и, кажется, могла уйти. Но пока я не торопилась, оглядываясь и наблюдая. Находилась я в каком-то фиолетовом тумане, который делал очертания привычной уже местности размытыми и нечеткими. Круг, в котором я находилась, ярко светился, в воздухе летали черные хлопья, а подняв глаза к небу я увидела только темноту, которая словно слоями черного дыма застилала небо. Потом черные хлопья исчезли, уступив место ярким искоркам, круг тоже исчез, а вся поверхность под ногами стала подсвечиваться тем же фиолетовым цветом -- красиво. Только я хотела пойти исследовать новую область, как из туманной завесы, что мешала четко разглядеть окружающую обстановку, выступил тот старичок-шаман. Он входил осторожно и напряженно, но увидев меня в недоумении остановился. Я с интересом осмотрела себя, думая, чем же я его удивила. Собственно, после этого удивилась я сама. Я выглядела ровно так, как в данный конкретный момент находилась в реальности. В реальности в этот момент я ехала в маршрутке с работы домой и закрыв глаза, наблюдала такую картину -- на мне были вполне привычные юбка, рубашка, куртка и туфли, что меня несколько удивило. Я еще ни разу не оказывалась "там" в цивильном. Закончив осмотр себя, я снова перевела взгляд на старичка. Тот тоже внимательно смотрел на меня, все больше опуская оружие, наготове с которым входил.