Страница 19 из 129
Я хлопнула ладонью по столу и счастливо рассмеялась.
-- Выпью.
Блюдце с лаймом и солонка дополнили достаточно жесткий по вкусу напиток, придав пикантность кактусовому самогону. Залпом осушив стопку, я жадно сжевала кружок лайма.
-- Ты что-то знаешь про камни?
-- Дурная слава, как дохлая кошка ползет за Запретным городом. Камушки же почти бесценны, конечно, если у тебя есть специалист, иначе они не стоят ничего.
-- С чего бы?
-- Ты в курсе, почему их прозвали могильниками? - Родж облокотился на стойку и подергал себя за кончик уса.
-- Да гриар их разберет, - досадливо поморщилась я, чувствуя, как приятное тепло окутывает тело.
-- Ходят слухи, что в них заключены души жителей Запретного города, - таинственным шепотом сообщил мне мужчина.
-- И что с того? Не вижу связи между их ценностью и этими пф... душами!
-- Это еще не все. - Продолжил он, сильнее наваливаясь на отполированную до блеска стойку. - Души те, избежав встречи со смертью, обладают силой, которая способна поспорить с самими высшими. Брехня, конечно, но сдается мне слушок не просто так пошел.
Я задумалась, краем глаза лениво следя за происходящим в общем зале бара. Публика в тут собиралась своеобразная, и подчас, приложив некоторые усилия, можно выделить несколько довольно известных в политических кругах лиц. Но сейчас мне было не до того, слова Роджера глубоко засели в привыкшей анализировать голове. Казалось вот камень, вот император, что у них общего. Чем может помочь последний монаршей особе? Версий, даже самых сомнительных в голове не было.
Тряхнув головой, я решила опустить все проблемы и отдохнуть.
-- Родж, - позвала я задумавшегося мужчину, - давай выпьем!
***
Похмельем я не маялась так же давно, как и последний раз видела Роджера Габи, заядлого игрока и отпетого авантюриста. Похмелье же от текилы, пожалуй, являлось самым болезненным. С трудом добравшись до умывальника, я сунула голову прямо под упругую струю холодной воды. Постояв так некоторое время, ощутила едва ощутимое облегчение. Жутко мутило, но вместе с тем есть хотелось просто неприлично. Обернув голову полотенцем, я с трудом вернулась в вертикальное положение. Дверь в ванную скрипнула и в открывшуюся щель просунулась понятая физиономия Роджа.
-- Ты как? - участливо поинтересовался он.
Я в его участии мало нуждалась, поэтому просто скривилась в ответ.
-- Жрать хочу, просто умираю.
Стряхнув с головы полотенце, быстро подсушила им волосы и, закрутив жгут, перекинула через плечо. Голова Роджа, он так и не появился целиком, кивнула, тут же на лице появилось страдальческое выражение - его тоже мучило похмелье. После вчерашней попойки, у меня не осталось сил ехать в гостиницу, явиться же в академию в подобном состоянии, значило подписать отчисление собственноручно, поэтому Роджер постелил мне в подсобке.
Накинув куртку, я, ежась, вышла в закрытый пока еще общий зал. Столики щетинились заброшенными на них стульями, и лишь один стоял разобранный и накрытый скатертью, которых никогда не водилось в этом заведении. Кто готовил исходящий умопомрачительным паром суп, я не знала, но возблагодарила повара и приступила к еде, не дожидаясь друга. Роджер пришел чуть погодя, когда я смогла утолить первый голод, но все еще боролась с похмельной дурнотой. Он показался мне чем-то озабоченным.
-- Мышонок, расскажи-ка мне, во что ты вляпалась? - мрачно спросил он, оседлывая стул задом наперед.
Я удивленно моргнула, но секунду спустя вернула себе спокойствие.
-- С чего ты взял, Родж? Я пай-девочка.
-- Ну да, ну да... - Рассеяно покивал он, отщипывая от хлеба поджаристую корочку. - Вот что, про камешки лучше не болтай, опасное это знание. Кому, для чего... забудь не твое это дело. А уж если кто знает про твои интересы, то будь на чеку, осторожность никогда не помешает.
Выслушав, кивнула. Спорить с Роджем дело бесполезное, если говорит, значит, что-то уже разузнал. А раз так, то и я пока забуду, запру под замок в архиве и спокойно доживу до окончания семестра.
-- Я могила, - мрачно дав ему свое согласие на молчание, углубилась в содержимое еще неостывшего супа.
Глава 6.
Медитация поводит до блаженства, до ручки и разборок с рукоприкладством.
Сидеть на блестящей начищенной до блеска стальной койке было неудобно, как впрочем, и на идентичном полу, с той лишь разницей, что здесь сквозняк не мог добраться до своей жертвы. Вообще карцер до жути напоминал мне больничный морг, такой же стерильный и холодный. Я поморщилась, потянулась всем телом и крестила ноги. Положила раскрытые ладони на колени, глубокий вдох отозвался стреляющей болью за левым легким. Плюс ко всем "удобствам" добавлялся зверский холод, не говоря о том, что пыточная койка настывала. Но, вспомнив вчерашний опыт, расслабилась. Стоило только отрешиться от всех чувств и мыслей, провалилась сначала в легкий и приятный, а затем глубокий более совершенный, транс.
Медитировать нас учил Танаре Красный, иногда даже отдавая на наши попытки выхода в астрал все время урока. Бывший советник считал, что медитация развивает в первую очередь терпение, благодаря чему увеличивалась усидчивость и восприимчивость ума на всякого рода головоломки. Подобные занятия мне нравились, но я, ни разу так толком и не добилась нужного состояния. То мысли в голову лезут, то сокурсники начинают хохмить и паясничать. Учитель, глядя на этот балаган, посмеивался в густые усы и эдак снисходительно поглядывал на беспокойных чад. Сейчас все сложилось именно так как надо, минимум отвлекающих факторов, максимум желание постичь непознанное. Впрочем, меня толкали и другие более низменные желания. Хотелось согреться, и хотя бы пару минут не видеть опостылевшую за ночь камеру карцера. Медитация приводила тело в состояния оцепенения, но вместе с тем заставляла его работать в нужном для поддержания жизнедеятельности ритме. Теперь меня согревала кровь, а не посторонние источники тепла, которых сейчас и не наблюдалось. К тому же время в таком состоянии текло иначе, когда ускоряясь, а порой и растягиваясь. Казалось бы, такое полезное занятие, но и здесь имелись свои минусы. Не будь я в запертом месте под надежной охраной, не решилась входить в подобное состоянии. Медитация делала из человека беспомощного котенка. Вокруг могло идти сражение, гибнуть люди, взрываться снаряды, но он так и оставался застывшей статуей абсолютно индифферентной к происходящему. И из-за отсутствия внутреннего чувства времени мог пробыть так от минуты до нескольких часов.