Страница 80 из 95
- Я сам Вас отыщу, - сдержано гаркнул в его сторону Генрих.
Едва стукнула дверь, оповещая нас, что остались наконец-то одни, как мигом присел у моих ног, испуганно взяв мои ладони в свои.
- Родная моя, что случилось? Скажи! Молю, скажи мне! Не рви мне душу!
Малодушный взор обрушить в его полные замешательства глаза.
Несмело, неуверенно закачать головой.
- Я никогда… не смогу подарить тебе … счастья.
- Ну, что ты? – болезненно смеется. Вмиг целует мои руки. Украдкой, метающийся, взгляд в глаза. – Ты и так уже мне подарила счастье. И так… вдохнула в меня жизнь, отчего я безумно благодарен. Скрасила мое существование. А наши попытки…
- Зря, - гаркнула.
- Что зря?
- Всё зря. Никто нам не поможет, - отчаянно качаю головой.
- И не надо, - горько морщится, с натяжкой улыбается. - Даст Бог – будет. Нет – то и нет.
Мне и тебя хватает.
- Не говори так, - рычу. – Ты даже не представляешь, что она мне сказала …
- Кто? – нахмурился, пытливый взгляд в глаза. Невольно поддаюсь, отвечая тем же, но в следующий миг поспешно осекаюсь, уводя очи в сторону.
- Неважно…
- Беата?
Удивленно вздернула я бровями.
Уверенно качаю, отрицая, головой.
- Нет. И, тем не менее, - набираюсь храбрости взглянуть в лицо. – Это – жутко, но и… верно на все сто. Будто, полностью меня считала, заглянув не только в самую душу, но и… далекое, то мое, практически никому неизвестное, прошлое – и выудила самое сокровенное. Сплюнула в лицо. Она сказала, что я… ничего доброго вам, моим близким, не сделаю, кроме как… Господи, - испуганно, болезненно поморщилась, тотчас вырывая руки из его плена и закрывая ими свое предательское лицо.
- Да не слушай ее, кем бы она ни была, - рассерженно рычит. Поерзался немного на месте, а затем и вовсе встал. Прошелся по комнате.
Обмер, руки в боки.
- Глупости всё это.
Вмиг убираю ладони, колкий, гневный взгляд на него.
- Неужели? – рявкаю. – Чего только стоили роды Нани? Если бы не Беата… не жить бы ей вовсе. Да и тебя… постоянно довожу до грани… каждой этой нашей встречей.
- Не надо, Анна, - гневно бормочет, в негодовании, мерно качая головой. – Вот только не надо меня в эту чушь вплетать. Я даю отчет тому, что делаю. Мои поступки – моя ответственность. И не надо облачать себя в мою вину.
- Вину, - победно киваю. – Вот именно, вину!
- А как иначе? – обмер, выпучив глаза. – Да, вину, за несдержанное слово. И что? Причем здесь ты?
Немного помедлив:
- Это я тебя на это подбила.
Скривился, ядовито закивал головой.
- Приятно слышать, что ты считаешь меня своей глупой марионеткой.
- Не перебирай слова! – живо подрываюсь на ноги. Шаги вперед.
- А ты глупости не городи! С пустого места… паника и истерика.
- С пустого? Не сегодня-завтра, - развожу обреченно руки в стороны, - вновь объявят о новом походе – и нет тебя. На месяцы, или… И это в лучшем случае.
- В лучшем? – оторопел.
- Командор в курсе. И неизвестно кто еще. Кто, кому сие будет излишне противным, или нетерпимым. И… мне страшно тогда представить, что из этого всего выйдет.
- А раньше тебя это не пугало.
Обмерла, я уличенная в очевидном.
- Потому что…глупой эгоисткой была.
- А теперь? Прозрела? – дерзко сплюнул слова.
Внезапно стук в дверь.
Кривится, злится, сопротивляется, но еще миг – и, прожевав какие-то ругательства, прошелся к двери.
- Командор?
- Генрих, выйдем?
- Давай не сейчас?
- Нет, сейчас.
Взгляд на меня Фон-Менделя, колкое, все еще напряженное:
- Подожди меня здесь. Прошу, никуда не уходи. И не делай глупостей.
… еще миг – и осталась я одна в комнате.
Несмело пройтись к столу. Застыть в нерешимости.
А в голове жуткие слова старухи: «Сама счастья никому не даешь, и у других забираешь! Смерть только своим принесешь! Глупая!»
Бойко, уверенно снять с себя медальон – и положить на столешницу.