Долг, окрашенный любовью

Испуганно выглядывая в окно кареты, Эмилия поняла, что они остановились в какой-то глуши. Зачем Томас приказал ей приехать сюда да еще и поздней ночью? Прежде они всегда встречались в его городском доме.

Дверь открылась так резко, что Эмилия едва успела отшатнуться, чтобы не выпасть из кареты.

— Выходите леди Блэкни. Он ждет вас.

Стряхнув с себя удивление, Эмилия приняла помощь незнакомого мужчины. Она едва не поморщилась от отвращения, увидев, каким неряшливым он был. Что Томасу нужно от этого человека?

— Ожидай, пока леди не вернется.

Эмилия последовала за мужчиной и вошла в дом. Кажется, это была охотничья резиденция, ведь как еще можно было назвать эту хижину в лесу?

— Где Томас? — раздраженно спросила Эмилия, осматриваясь по сторонам.

— Поднимайтесь по лестнице. Он в самой первой комнате, — хрипло ответил мужчина, после чего просто ушел.

Не медля, Эмилия быстро поднялась на второй этаж и остановилась у указанной двери. Она не стал стучать, а просто открыла ее и вошла в комнату. Томас лежал на кровати, вытянув длинные ноги. На одной руке красовалась белая повязка, а сам он выглядел очень бледным.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила Эмилия, подбегая к Томасу, — Кто это сделал?

— Твоя чертова сестрица с моим племянником, — прорычал Томас, слегка приподнимаясь к Эмилии.

— Она мне не сестра, — резко ответила она, не заметив, каким странным блеском, засверкали глаза мужчины.

— Тогда ты должна сделать все, чтобы помочь мне избавиться от них, — сказал Томас, — И начинать нужно уже прямо сейчас.

Эмилия усмехнулась.

— Я сделаю все, что ты хочешь.

Глава 65

Габриэль сидел в кресле, наблюдая за тем, как Катриона собирается на ужин, который они устраивали в честь помолвки Кейтлин и Александра. Он знал, каких трудов стоило жене уговорить мать выйти в свет. Кейтлин упиралась, как могла, но ее дочь оказалось настойчивее.

Теперь, им придется провести этот вечер к кругу близких друзей. От этой мысли, Габриэль нахмурился. Прошло уже довольно много времени с тех пор, когда он использовал это слово. Кажется, в последний раз это было еще в раннем детстве, до его первого отъезда в Италию.

Катриона громко вздохнула, отвлекая его от дурных мыслей. Кажется, его жена была чем-то очень озадачена. И не удивительно. Весь последний месяц с того самого дня, когда Кейтлин приняла предложение Александра, Катриона взяла на себе приготовление к этому ужину. Габриэль видел, скольких усилий ей это стоило. Но от его предложения пригласить для этого специально обученного человека, она наотрез отказалась. Ее взгляд, полный обиды, остановил его от дальнейших уговоров.

Теперь же он жалел, что позволил Катрионе делать это. Все эти дни он с трудом сдерживал себя, чтобы не запереть ее в комнате и не заставить отдохнуть. Он видел, что упорство, с которым она постигала науку организации официальных вечеров, выходило за грани разумного. Проклятье, один раз он даже нашел ее в зале, когда она пыталась снять портьеры и шторы. Увидеть ее на лестнице, пока она стояла на носочках, едва не довело его до приступа ярости.

— Кажется, ты снова готов за что-то поругать меня, — с усмешкой в голосе проговорила Катриона, поймав его взгляд в зеркале. — Что-то случилось? — невинно спросила она, глядя на Габриэля. Хоть она и задала этот вопрос, но ответ прекрасно знала. Она видела это в его глазах. Кажется, эти дни дались ему еще тяжелее, чем ей самой. Вздохнув, она снова попыталась затянуть корсаж. От беспокойства, ее руки дрожали, и это плохо помогало ей справиться с довольно простой задачей.

Встав на ноги, Габриэль подошел к ней, останавливаясь у нее за спиной. Его руки оказались на ее талии, а потом и осторожно опустились на живот. Как и каждый раз, когда он делал это, Габриэль не переставал удивляться тому, как все это происходит. Он и не думал, что пройдет немногим больше месяца, а ее живот станет еще крупнее. Габриэль помнил тот разговор с врачом, который следил за состоянием Катрионы. Даже воспоминание об этом вызвало в нем улыбку. Врачу, оказалось, сложно поверить, что маркиз может интересоваться подобными вещами, как подробности о родах. Но ведь он и не ведал о том беспокойстве, которое с каждым днем все сильнее одолевало Габриэля. Каждый день, что приближал момент рождения ребенка, казался ему настоящей пыткой. Катриона же в отличие от него совсем не беспокоилась.

Не сдержавшись, Габриэль развернул жену к себе и отвел ее руки в стороны. Она подалась ему без всякого возражения. Доверчиво расслабившись, Катриона позволила бы ему сделать все, что он хотел.

— Ты уверена, что хочешь отправиться на этот ужин? Почему бы тебе не отдохнуть в комнате? — с сомнением в голосе спросил Габриэль, осторожно затягивая шнуровку на платье. Сейчас, когда день родов стремительно приближался, Катрионе было все сложнее заботиться о себе. И Габриэль с радостью приходил к ней на помощь. К своему собственному удивлению ему это нравилось и вскоре даже стало приятной привычкой, — Даже если тебя там не будет, Александр сможет позаботиться о своей невесте.

Катриона замерла, чувствуя дыхание мужа на своей шее. Закрыв глаза, она прислушалась к себе, ловя активное шевеление ребенка внутри себя. Именно так обычно и бывало. Стоило Габриэлю прикоснуться к ней, как малыш тут же давал о себе знать.

— Я должна быть там, — прошептала она, — Я хочу быть рядом с ней, все это время. Ничего не должно испортить ей этот день. Она должна быть счастлива.

— Это всего лишь ужин, — проворчал Габриэль, наконец, закончив со шнуровкой. Но даже после этого, он не спешил отпускать жену.

— Нет, — упрямо возразила Катриона. Вытянув руки, она обхватила мужа за шею и притянула к себе так близко, насколько позволял ее живот. — Я едва смогла уговорить маму провести этот ужин перед свадьбой. Она хотела просто сбежать с Александром, но я ей не позволила.

Габриэль усмехнулся и покачал головой. Его взгляд остановился на губах жены, и он не смог удержать от желания поцеловать ее. Склонившись, он прижался к ней в поцелуе, чувствуя, как Катриона тянется к нему. Что-то странное вновь всколыхнулось в его груди. Он уже не раз ловил себе на том, что вспоминает слова Александра о любви. Любви к женщине. Могло ли это произойти с ним?

Отпрянув от Катрионы, Габриэль поспешно шагнул назад, отступая ближе к двери.

— Ты выглядишь так, словно тебя что-то очень сильно испугало, — сдержано сказала Катриона, обхватив себя руками за живот. Габриэль, увидев это, невольно отшатнулся назад. Катриона хмуро посмотрела на него, — Думаю, мне стоит сходить на кухню и узнать, все ли в порядке.

Осторожно придерживая юбку платья, Катриона обошла Габриэля и торопливо вышла из комнаты.

Понимая, что жена просто сбежала от него, Габриэль хмуро посмотрел ей вслед. Наверное, впервые в своей жизни он не знал, что делать дальше и только это останавливало его от того, чтобы не догнать Катриону. Он понимал, что ее что-то расстроило. И даже больше, почему-то, сейчас он был уверен, что дело здесь теперь не только в ужине. Вовсе нет.

Кажется, по своему обыкновению, именно он, вновь послужил тому причиной.

Чертыхнувшись, Габриэль прошелся по комнате. Осознание собственной вины не принесло ему никакого удовольствия. Его женщина, мать его ребенка не должна страдать. И в особенности из-за него самого. Пусть прежде, ему это и нравилось.

Габриэль знал, что прежде, он совершил много ошибок по отношению к Катрионе и многие из них он никогда не сможет загладить. Но теперь все изменилось.

Катриона изменила его, как бы сильно он не пытался этому сопротивляться. Он и сейчас делал это. Отчаянно боролся с теми чувствами, которые начали пробуждаться в нем к собственной жене. К женщине, которая каким-то образом смогла завладеть его сердцем. Сердцем, о существовании которого он давно позабыл. Его доверчивое детское сердце, осталось в грязи растоптанное грязным ботинком матери и ее любовника. С тех пор в его груди осталось что-то необъяснимое, жестокое и беспощадное, взращенное на долгой ненависти. Ничего не дрогнуло в душе Габриэля от этих воспоминаний. Из своего детства он вынес лишь одно. Женщинам нельзя доверять. Никогда.