Няня для тирана

Теперь я была уверена, что даже если нас найдут, доберутся — Игорь подхватит и позаботиться о детях. Это настолько странно. То, какими вдруг стали наши отношения. Пять лет работы я тихо ненавидела его за то, что со мной делал. Как шпионить заставлял и менял меня всю.

А стоило уйти, как оказалось, что он не настолько плох. Помог и в этот раз ничего не попросил взамен. Сначала казалось, что он делает это из-за того, что у меня поддержка Зверя и остальных была. Потом стало ясно, что Игоря это совсем не заботило.

— Как малышки? — мужчина без стеснения касается живота, где дети тут же отзываются ударами. — Футболистки.

— Или футболисты.

— Просто дай мне тебя убедить в своей правоте. А если не девочки — то придётся твоему мужу ещё постараться.

И подмигивает. Игорь, который был информационной грозой города, подмигивает и ведёт себя, словно мальчишка. Я опять смеюсь. Я в последнее время всё время смеюсь. Будто за двадцать два года слишком мало поводов для смеха было, а сейчас наверстываю.

Я облокачиваюсь о каменную изгородь, наслаждаясь видом. Мне нравится море. И Греция тоже нравится. Чёрт дернул сплавать на несколько дней в Турцию на пароме, хотя тут намного лучше. А теперь уйма дел накопилось, которые все выходные разгребать.

Бежала от криминала, а теперь сама им занимаюсь. Хотя привлечь меня не за что. Я лишь помогаю грекам пользоваться изъянами правовой системы и находить лазейки для вывода денег. Никогда о таком не думала, а как увидела у Клыка схемы — загорелась.

Кажется, что это было совсем в другой жизни. Пыталась держаться подальше, но сама прижималась ближе и строила свои схемы. В очередной раз влезла в чужое дело, но теперь это принесло свои плоды.

Вообще всё, что со мной сотворил Клык, пошло на пользу. Не верила, что можно так сильно любить человека. Дышать им, задыхаться от близости. А после задыхаться из-за того, что его рядом нет, даже минута врозь казалась мучительной. И даже сейчас не отпустило. Не стало проще, чувства не угасли. Только теперь они греют, а не жгут.

Мне до боли хочется сжать ладонь Клыка.

— Скучаешь по нему? — Игорь читает все мои эмоции. Я больше не скрываю их. Отвыкла. — По Клыку.

— Клык умер восьмого октября, в два часа ночи тридцать семь минут, — отрубаю. Это опасная тема, скользкая. Не здесь об этом говорить. — Клыка больше нет.

Вспоминаю слова, которые мне Артём сказал. Я сидела на полу в кухне, не могла подняться. Казалось, что умру от ожидания. В зале материлась Вера, стараясь пулю извлечь. Зверь распоряжения раздавал.

— Давай я тебя в комнату отведу? — предлагает Ася, не отходя от меня ни на шаг. Но не делает никаких попыток поднять меня. — Ты вся в крови.

Его крови. Клыка. Вся измазалась, пока пыталась помочь. А потом руки тёрла, с кожи сдирая следы. Не могла себя заставить руки вымыть. Ничего не могла вообще.

Я просто сидела в углу, поджав к себе ноги. Вокруг ходили люди, бегали за водой и инструментами. Царь пытался меня отвести наверх. Но я вырывалась. С плиткой срослась, не позволяя меня тронуть. Чтобы наверх попасть — нужно было мимо зала пройти. А там он.

Не могу.

А затем заходит Артём. Бледный, встревоженный. Так же, как и я, в крови перемазанный. Держится за стенку и произносит это страшные слова:

— Клыка больше нет. Всё.

Клыка больше нет.

Мне тысячу раз прошлось это повторить. Знакомым, ребятам из бизнеса, самым близким. Я смотрела на других, запоминала их действия, научилась не влезать в чужие дела.

— Прости, — Игорь меня прижимает к себе и убирает волосы с лица. — Я забываю насколько ты сантиментальна во время беременности.

— Интересная картина.

Знакомый голос слух режет.

Инстинкты срабатываю быстрее разума. Оборачиваюсь к лестнице и застываю.

Первым делом шрам вижу. Поблекший, выделяющийся на загорелом лице. Знакомый. Родной. После уже за карие глаза цепляюсь. Мужчина щуриться, злым взглядом на Игоря смотрит.

А я жадно смотрю, как Мира на Царя когда-то, будто каждую клеточку чужого тела запомнить пытаюсь. Изгиб губ, напряженность широких плеч.

— Интересная, — Игорь только сильнее меня к себе прижимает. — Не скажу, что рад тебя видеть, Клык.

— Руки убрал от Арины, пока я их тебе не оторвал.

Клык угрожает и делает шаг к нам. Привычным движением тянется к куртке, но обрывается. Видимо вспомнил, что с собой нет оружия.

— А ты рискни попробовать, — Игорь только сильнее разжигает злость Клыка. — В прошлый раз я тебе навалял.

— В прошлый раз меня отвлекли.

— Оправдывайся теперь.

— Папа!

Кира рушит весь момент их очередной схватки. Бросается к Клыку и радостно визжит, когда тот на руки подхватывает. Болтает ногами в воздухе, но не просит остановиться. Знает, что он так и сделает, а дочь слишком любит это развлечение.

— Шкодничала?

— Ага. И Алек тоже.

— Предательница.

Сын бурчит, но позволяет Клыку потрепать по выгоревшим волосам и прижать к себе.

— И мама шкодничала, — дочь сдаёт вообще всех. — Она кофе пила.

— Да ты что? Мама пользуется тем, что её наказать нельзя. Подожди, родишь мне близняшек и получишь сполна.

— Может это мальчики будут! — я упрямо отстаиваю своё мнение. Хочу сыновей. Таких, чтобы тоже на Клыка были похожи. — И как же ты меня накажешь?

Клык рядом, только ему слышно мои слова. Игорь уже отвлёк детей на себя, давая нам время побыть вдвоём. Поэтому я ни капли не смущаясь своего взгляда и слишком пошлого шёпота.

— Из постели не выпущу.

— Это обещание, а не угроза.

— Блять, малышка, — Клык прижимается ко мне сбоку, чтобы выпирающий живот не мешал. Коротко целует в шею. — Нельзя такое говорить изголодавшемуся мужчине.

— Изголодавшемуся? Две недели не виделись.

— Целых две. Пиздец как долго. Я скучал, Ариш.

— Я тоже скучала, К… Артём.

— Серьёзно? Столько лет не можешь запомнить моё имя?

— Клыков Артём, я всё помню, — провожу пальцами по едва заметной щетине. Касаюсь шрама и дрожу от этой близости. Кажется, будто с каждым днём только сильнее в чувствах грязну. — Хотя моя фамилия была более звучной.

— Ларина, — плюётся, но в глазах черти пляшут. — Худшая фамилия.

— Худшая разве не Харукан?

— Любая фамилия не подходит, если она не моя.

Сама тянусь за поцелуем. С ним не могу себя в руках держать. Любое время порознь, когда он по делам ездит, худшая пытка. Страшно представить, как бы я смогла жить дальше, если бы Вера тогда не спасла его.

Увидела его всего в крови, едва держащегося на ногах. Но он пришёл ко мне, потому что я отказывалась вставать. Вместо того, чтобы отлежаться, обо мне больше думал.

— Клыка больше нет. Всё.

— Я не понимаю. Клык…

— Артём. Я же назвал тебе своё имя. Артём, — повторяет. А я в него вжимаюсь. Вдыхаю родной запах, обхватываю руками. Так больно было его терять. Одной быть не страшно, страшно без него. — Я завязываю. Честно, без испытательного срока. Сегодня в два часа тридцать семь минут Клык умер. Все будут думать, что я мёртв.

— Уверен? Не пожалеешь через пять лет, что бросил всё из-за меня?

— Не из-за тебя, ради тебя. Нас.

Спустя три недели влюблённости я узнала его имя. Артём Клыков. У мужчины не пропала закалка и привычка оборачиваться. Остались жесткие нотки, но с этим я могла справиться. Я полюбила не идеал, а то, каким он был на самом деле. Без необходимой брони.

— Не жалеешь? — вдруг спрашиваю, пока ветер и руки Артёма ласкают лицо. — Что всё оставил?

— Ни капли, — и целует. Нежно, страстно. Каждый поцелуй неповторимый и нужный. У меня в животе, рядом с близнецами, лютуют бабочки. Рвут изнутри.

— Фу, ма, — Кира крутиться вокруг и дёргает за край платья. — Папа, не слюняв маму.

— Не мешайся, Кир, — Алек отводит сестру.

— Поцелуи это фу, Ал. Правда же.

— Я припомню ей, когда она на первое свидание пойдёт, — улыбается Клык и дарит ещё один поцелуй. — Игорь, ещё раз протянешь руки к моей жене…