Град обречённый

Аркадий СТРУГАЦКИЙ

Борис СТРУГАЦКИЙ

ГРАД ОБРЕЧЕННЫЙ

- Как живете, караси?

- Ничего себе, мерси.

В.Катаев "Радиожираф"

...Знаю дела твои и труд твой, и терпение

твое, и то, что ты не можешь сносить развратных,

и испытал тех, которые называют себя апостолами,

а они не таковы, и нашел, что они лжецы...

Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МУСОРЩИК

1

Баки были ржавые, помятые, с отставшими крышками. Из-под крышек торчали обрывки газет, свешивалась картофельная шелуха. Это было похоже на пасть неопрятного, неразборчивого в еде пеликана. На вид они казались неподъемно тяжелыми, но на самом деле вдвоем с Ваном ничего не стоило рывком вздернуть такой бак к протянутым рукам Дональда и утвердить на краю откинутого борта. Нужно было только беречь пальцы. После этого можно было поправить рукавицы и немного подышать носом, пока Дональд ворочает бак, устанавливая его в глубине кузова.

Из распахнутых ворот тянуло сырым ночным холодом, под сводом подворотни покачивалась на обросшем грязью шнуре голая желтая лампочка. В ее свете лицо Вана было как у человека, замученного желтухой, а лица Дональда не было видно в тени его широкополой техасской шляпы. Серые облупленные стены, исполосованные горизонтальными бороздами; темные клочья пыльной паутины под сводами; непристойные женские изображения в натуральную величину; а около дверей в дворницкую - беспорядочная толпа пустых бутылок и банок, которые Ван собирал, аккуратно рассортировывал и сдавал в утиль...

Когда остался последний бак, Ван взял совок и метлу и принялся собирать мусор, оставшийся на асфальте.

- Да бросьте вы копаться, Ван, - раздраженно произнес Дональд. Каждый раз вы копаетесь. Все равно ведь чище не будет.

- Дворник должен быть метущий, - наставительно заметил Андрей, крутя кистью правой руки и прислушиваясь к своим ощущениям: ему показалось, что он немного растянул сухожилие.

- Ведь все равно же опять навалят, - сказал Дональд с ненавистью. Мы и обернуться не успеем, а уже навалят больше прежнего.

Ван ссыпал мусор в последний бак, утрамбовал совком и захлопнул крышку.

- Можно, - сказал он, оглядывая подворотню. В подворотне теперь было чисто. Ван посмотрел на Андрея и улыбнулся. Потом он поднял лицо к Дональду и проговорил: - Я только хотел бы напомнить вам...

- Давайте, давайте! - нетерпеливо прикрикнул Дональд.

Раз-два. Андрей и Ван рывком подняли бак. Три-четыре. Дональд подхватил бак, крякнул, ахнул и не удержал. Бак накренился и боком грохнулся на асфальт. Содержимое вылетело из него метров на десять, как из пушки. Активно опорожняясь на ходу, он с громом покатился во двор. Гулкое эхо спиралью ушло к черному небу между стенами.

- Мать вашу в бога, в душу и святого духа, - сказал Андрей, едва успевший отскочить. - Руки ваши дырявые!..

- Я только хотел напомнить, - кротко проговорил Ван, - что у этого бака отломана ручка.

Он взял метлу и совок и принялся за дело, а Дональд присел на корточки на краю кузова и опустил руки между колен.

- Проклятье... - пробормотал он глухо. - Проклятая подлость.

С ним было явно что-то не в порядке в последние дни, а в эту ночь - в особенности. Поэтому Андрей не стал ему говорить, что он думает о профессорах и об их способности заниматься настоящим делом. Он сходил за баком, а потом, вернувшись к грузовику, снял рукавицы и вытащил сигареты. Из пустого бака смердело нестерпимо, и он торопливо закурил и только после этого предложил сигарету Дональду. Дональд молча покачал головой. Надо было поднимать настроение. Андрей кинул горелую спичку в бак и сказал:

- Жили-были в одном городишке два ассенизатора - отец и сын. Канализации у них там не было, а просто ямы с этим самым. И они это самое вычерпывали ведром и заливали в свою бочку, причем отец, как более опытный специалист, спускался в яму, а сын сверху подавал ему ведро. И вот однажды сын это ведро не удержал и обрушил обратно на батю. Ну, батя утерся, посмотрел на него снизу вверх и сказал ему с горечью: "Чучело ты, говорит, - огородное, тундра! Никакого толка в тебе не видно. Так всю жизнь наверху и проторчишь".

Он ожидал, что Дональд хотя бы улыбнется. Дональд вообще-то был человек веселый, общительный, никогда не унывал. Было в нем что-то от студента-фронтовика. Однако сейчас Дональд только покашлял и глухо сказал: "Всех ям не выгребешь". А Ван, возившийся возле бака, реагировал и вовсе странно. Он вдруг с интересом спросил:

- А почем оно у вас?

- Что - почем? - не понял Андрей.

- Дерьмо. Дорого?

Андрей неуверенно хохотнул.

- Да как тебе сказать... Смотря чье...

- Разве оно у вас разное? - удивился Ван. - У нас - одинаковое. А чье у вас самое дорогое?

- Профессорское, - немедленно сказал Андрей. Просто невозможно было удержаться.

- А! - Ван высыпал в бак очередной совок и покивал. - Понятно. Но у нас в сельской местности не было профессоров, поэтому цена была одна пять юаней за ведро. Это - в Сычуани. А в Цзянси, например, цены доходили до семи и даже до восьми юаней.

Андрей наконец понял. Ему вдруг захотелось спросить, правда ли, что китаец, пришедший в гости на обед, обязан потом опорожниться на огороде хозяина, однако спрашивать это было, конечно, неловко.

- А как у нас сейчас, я не знаю, - продолжал Ван. - Последнее время я не жил в деревне... А почему профессорское ценится у вас дороже?

- Это я пошутил, - сказал Андрей виновато. - У нас этим делом вообще не торгуют.

- Торгуют, - сказал Дональд. - Вы даже этого не знаете, Андрей.

- А вы даже это знаете, - огрызнулся Андрей.

Еще месяц назад он ввязался бы с Дональдом в яростный спор. Его ужасно раздражало, что американец то и дело рассказывает о России такие вещи, о которых он, Андрей, и понятия не имеет. Андрей был тогда искренне уверен, что Дональд просто берет его на пушку или повторяет злопыхательскую болтовню Херста. "Да шли бы вы с вашей херстовиной!" отмахивался он. Но потом появился этот недоносок Изя Кацман, и Андрей спорить перестал, огрызался только. Черт их знает, откуда они всего этого набрались. И бессилие свое он объяснял тем обстоятельством, что он-то пришел сюда из пятьдесят первого года, а эти двое - из шестьдесят седьмого.