Страница 38 из 43
- Пора, - тихо сказал он. Элайя не понимала, что от неё требуется, но встала ему на встречу. Белый Волк забрал сестру, а Сефирус подал руку ей. Девушку развернули из простыней и уложили прямо на землю. Элайя поморщилась, как же это должно быть холодно. Но видимо того требовал ритуал. В свете принесённых факелов мерцали разложенные определённым образом разноцветные кристаллы - те, что забрал Дракон из кабинета Сириджины и другие, что принесли с собой Элмор и Айвион из-за восточных гор.
Сложная многолучевая звезда была начерчена у корней указанной ивы. С одной стороны от дерева стоял Грег с факелом, с другой стал Халлгараф, тоже взяв факел. Сефирус подвёл Элайю почти вплотную к дереву. Из небольших ножей выскользнул ритуальный кинжал. Дракон встал так, чтобы Элайя оказалась между ним и деревом, его руки практически обнимали её, кинжал он зажимал в ладонях.
И Дракон начал песню. На том самом незнакомом языке. Хотя теперь он уже не был незнакомым. Элайя слышала его так, как слышал он. Она понимала, о чём эта песня. Он звал душу Эриэль, призывал её явиться на кончик кинжала, чтобы потом быть перенесённой в родное тело. Элайя подхватила песню. Она чувствовала, что без её голоса Эри не найдёт их. Или не пожелает явиться.
Это было похоже на дуновение ветра, только из собственной груди. Он устремился к стволу дерева, потом качнулось само дерево, словно кивая. Сефирус на миг расцепил свои руки, чтобы захватить в плен ладони Элайи. Теперь они сжимали ритуальный кинжал оба. Резкое движение и клинок вошёл в гибкий ствол. Элайя вскрикнула. Она не думала, что дерево придётся погубить.
Под давлением рук Сефируса она провернула кинжал, а потом потащила его на себя. Вслед за клинком потянулся полупрозрачный сияющий след - словно тонкая ткань. Дракон, вытягивая его, развернулся и повернул эльфийку вместе с собой. Теперь перед ними лежала обнажённая Эриэль, всё такая же бледная даже в горячем свете факелов. Элайя почувствовала, что Дракон толкнул её под коленками, и почти рухнула на землю. Она опустился следом. Его руки - вместе с её - поднялись вверх. Над кинжалом как флаг развевалась эфирная ткань.
Эльфийка вдруг поняла, что он собирается делать. Кинжал вместе с душой сестры на самом кончике должен был погрузиться в грудь лежащей. И это было страшно. Элайя испугалась, что это убьёт её. Она хотела закричать, попросить остановится, но голос пропал. Над ухом звучал голос Дракона. он всё ещё пел. И он повёл её руки вниз.
Когда вернулся голос, Элайя так и не поняла. Была вспышка света, ощущение пробиваемой грудины, ожидание брызгов крови. Но кровь не брызнула. А кинжал валялся в стороне отброшенный сильным ударом. А вот свет был всё так же. Были и звуки: песня Дракона, собственный крик и громкий, как удар колокола, вздох Эриэль.
Элайя обмякла на руках мужа. Кажется его ладонь зажала ей рот, потом его руки подхватили её. Краем глаза она видела, как поднимает с земли и снова заворачивает в простыню сестру её избранник. Грег тушит лишние факела и возглавляет их обратное шествие. Руки, которая только что погружали острый кинжал в родную сестру, не слушались, повисли плетьми. Последнее, что запомнила Элайя, были ворота Формегила, до которых их странная процессия наконец-то добралась.
Она проснулась в полной темноте. Можно было ставить состояние на то, что это спальня Сефируса. Их супружеская спальня, которую она уже успела возненавидеть. Больше всего ей хотелось подняться и побежать к сестре - как она там? Порыв остановила крепкая рука мужа.
- Я только что укачал детей. Ты их разбудишь.
Под его шёпотом Элайя растаяла как лёд на солнце. Она многому могла сопротивляться, но не звуку голоса, который умеет петь такие песни. И не свету змеиных глаз, в котором сияет нездешний огонь. Она ощутила его объятия. Как же холодно. Ужасно холодно.
- Ты вышла с нами почти раздетой. Уже не лето, melli, легко простудиться. Побереги себя, - продолжал он как ни в чём ни бывало. Как не было чародейки в фиолетовой мантии. Не было пожаров в Линдакронэ. Не было кинжала, опускающегося на родную сестру. Но всё это было.
И больше никогда не будет хорошо. Элайя видела своё будущее, и оно было ей страшно. Видит ли его Сефирус? Видит ли он её так, как она сейчас - его мысли? О, как же много видит и знает этот Чёрный Драко
н! Если он слышит мысли всех окружающих, какая же там суматоха и хаос?!
Звук тихой усмешки. Значит слышит. Загорелись в темноте змеиные глаза. В мыслях - похоть. В теле жар, которым он спешит поделиться с нею, замёрзшей осенней ночью. Этому нет сил сопротивляться. Зато есть соблазн снова узнать, каково оно - обладать. И он не стесняясь показал ей, каково.
Элайя утром проснулась разбитой. С трудом нашла в себе силы встать, одеться. Всё, что её держало - это желание увидеть сестру. Каково же было её разочарование, когда она узнала, что Эриэль всё ещё спит. И проспит не меньше недели. Душе нужны были силы, чтобы снова обосноваться в теле. Маленькая эльфйика была всё ещё бледна, и грудь её от дыхания вздымалась еле-еле, но своим новым, полным магии взглядом, Элайя видела, что она уже жива. Халлгараф нёс при любимой неусыпную стражу, отказываясь покидать её надолго. Лишь из уважения к хозяевам замка спускался к ним на ужин.
Впрочем Элайя сама предпочитала проводить дни в старой спальне. Ей очень хотелось быть рядом, когда проснётся Эриэль. Служанки приносили детей на кормление и тихо вздыхали - госпожа де совсем помешалась, о сестре печётся больше, чем о родных крошках. Сефирус снова пропадал в лаборатории, появляясь только к ужину и забирая на ночь жену в свою спальню. Старый Грег только тихо вздыхал, глядя на всё это.