Половинка

— Да как же так? Да быть не может! Заряна, не уезжай. — Матрёна дотронулась до локтя девушки. — Хотя бы дождись, чтобы солнце встало, не нужно ехать в предрассветные часы одной. — А сама надеялась, что Ярослав за это время пробудится и прибежит разыскивать любимую. “А если не пробудится, ради счастья этих двоих я готова сама пойти и вытащить Славку из постели!” — Но вслух сказала совсем другое: — Ну хотя бы до первых петухов!

— Я не могу пойти против воли князя. — Заряна была непреклонна: прошла в сени и оседлала своего верного коня, прикрепила сумку к седлу. Женщина следовала за ней по пятам. — Ты сама знаешь: не будет никому счастья без родительского благословения. Да и не хочу я ставить его перед выбором. Сложно всё это! — Она виновато улыбнулась. — Прости, но ждать не могу. Поздно потом будет. — Подошла к наставнице и низко поклонилась. — Спасибо тебе за всё, Матрёна! Прости, коли что–то не так было, и не поминай меня лихом.

— Вот сердцем чувствую, — Матрёна крепко сжала холодные руки девушки, — что–то не так здесь.

— Да всё не так! — Яна высвободила руки из ладоней наставницы и взобралась в седло. — Прощай. — Посмотрела на белокаменные княжеские палаты: где–то там спал её суженый. — Коли суждено нам быть вместе, найдёт дорогу ко мне. — И резко ударила пятками по бокам коня, посылая его с места в галоп.

Она сама не заметила, как пролетела по сонным улочкам и оказалась на выезде. Не выдержала, натянула поводья, сбавляя ход, обернулась в седле. В предрассветной мгле нечёткие очертания домишек выглядели, словно что–то потустороннее, не принадлежащее этому миру. Что хотела она там увидеть? Одинокого всадника, преследующего её?..

"Глупости! Он меня даже не вспомнил. — Слегка сжала бока животного, заставляя снова перейти на бег. — Зато теперь с ним всё будет хорошо. — Заскрежетала зубами, представляя княжича с другой. Закралась крамольная мысль: — А может, всё же не стоило? Может, нужно было оставить всё как есть? — Потрясла головой: — Нет. Так нельзя. Если по–настоящему любишь, нужно суметь отпустить! — Отвернулась: — Что сделано, то сделано”.

В столицу Каменскую вела одна–единственная дорога, которая являлась торговым путём между городом и княжеством Полесским. Девушка выехала на главный тракт, ослабила поводья и пришпорила лошадь. Они неслись в ночи, словно за ними гналась дюжина чертей. В предрассветной тишине цокот копыт звучал, как раскат грома.

"Это даже хорошо, что ночь. Доберусь до столицы как раз ко времени открытия главных ворот".

Краем глаза отметила мелькнувшую тень слева, словно кто–то или что–то преследовало её. От страха волосы дыбом поднялись; заставила лошадь прижаться к правой стороне, уступая левую тому, кто так же, как и она, спешил куда–то в предрассветный час. Ходило в народе такое поверье, что дорога служила как людям, так и нечистой силе, и поэтому её символически разделяли на две половины: правую — для людей, левую — для потусторонних существ и зверей. Особенно это хорошо действовало в такое время, когда ночь не ушла, а день ещё не наступил.

Конь хрипел от страха и, выпучив глаза, мчался как безумный. А Заряна изо всех сил удерживала животное, заставляя оставаться на тракте и не сворачивать в тёмный лес, а сама каждой клеточкой ощущала на себе чужой взгляд.

“Точно, зверь какой–то! По крайней мере очень похоже. — Сильнее приняла вправо. — Главное, чтобы не душа неупокоенная: это гораздо хуже!”

На обочинах дорог, особенно на перекрёстках, иногда хоронили самоубийц и других заложных покойников.

— Я иду своей дорогой, а ты ступай своей! — не выдержала Заряна, закричала в темноту, и тут же начала плести заговор от нечисти и зверя в ночи.

Она погоняла коня и больше не оглядывалась на своего преследователя, который теперь не старался приблизиться, а двигался за ней на некотором расстоянии. Проходило время, ночное чёрное небо понемногу начинало светлеть, превращаясь в мутно–серое, а возле горизонта постепенно окрашивалось в светло–розовый цвет.

Бросила взгляд через плечо. Вся дорога теперь просматривалась до самого горизонта и была пуста.

“Фух, беда миновала! — Послала коня шагом. — А может, всего лишь привиделось?”

Нужно было срочно дать коню после быстрой скачки немного остыть, а после — напоить.

“Да и самой не помешало бы успокоиться. — Нужно было срочно промочить горло. Полезла в сумку и вытащила дорожную баклажку, которая оказалось пустой. За всеми событиями Заряна совсем забыла наполнить её перед отъездом. — Да и как мне было помнить об этом?”

Осмотрелась. Она не доехала до столицы совсем немного. С правой стороны от дороги протекала река Камка. Вот только она была довольно далеко.

"Но зато где–то здесь есть ручей", — вспомнила Заряна, внимательно осмотрелась и смело направила коня в лес.

Стихал ночной ветерок, а в низине, там, где из–под земли бил ручей, неровными клоками клубился туман. Где–то вдалеке заливался соловей и слышалась возня просыпающегося зверья. Заряна оставила коня и начала осторожно спускаться вниз.

Набрала баклажку, отпила и снова наклонилась к воде. Заряна не услышала, а, скорее, почувствовала, что рядом с ней кто–то есть. Медленно обернулась. Рядом с её конём стоял Наволод: ноги босые, волосы растрёпаны, а из одежды — только мешковатый балахон. Выражение на его лице было спокойное, даже умиротворённое, а вот глаза смотрели недобро.

Первой мыслью было, что князь послал его лично проследить, выполнила ли ученица лекарки наказ. Но интуиция подсказывала, что Наволод здесь не просто так.