Страница 5 из 68
Игорь
Утро, как и всегда начиналось паршиво, «высидев» пол бутылки я кулем завалился спать, а вскочив в восемь, понёсся на работу. Так или иначе в полицию на меня заяву не подали, трудовую не вернули, а значит я всё ещё работаю и не думаю, что мой начальник будет сильно переживать, что не дал мне вчера отоспаться.
Выпив пару обезболивающих таблеток, чтобы шум метро не разорвал мою черепную коробку я выскочил из дома. Не раз, пока трясся в метро, я подумал какого черта, я туда тащусь. Эта кукла, намалёванная, дала мне четко понять, что ничего хорошего ждать не следует, но я всё равно ехал. Может конечно взыграла ответственность, ведь пока я не грею задом нары, за квартиру платить придётся, и жрать я буду хотеть, а значит хоть какая-то зарплата мне нужна. Я прекрасно понимал, что все деньги с меня не имеют права снимать и это неминуемо грело душу. Даже если эта пигалица наиграется и вышвырнет меня, до того, как я всё отработаю, это по любому месяц, а значит ещё месяц мне не надо думать где раздобыть денег. Никакого финансирования кроме зарплаты у меня уже давно не было.
В 9:10 не изменяя своему правилу, в стеклянные вращающееся двери офиса, ввалилась крыса-директриса. Глаза б мои её не видели. Процокала на своих каблучищах к ресепшен, за которым парился я и ещё пара сослуживцев.
- Игорь, по корпоративной этике, сотрудники компании должны быть чисто выбриты или носить ухоженную бороду, особенно охранники, вы и секретари - это лицо фирмы.
- Извините фрау директорша, у меня не имеется средств для похода к брадобрею, - язвительно ответил я и отвесил ей книксен.
- А бритвой и ручками, ручками не пробовали? – в тон мне ответила она.
- Я бы с радостью, да вот ручки, эти самые, трясутся после возлияний. Боюсь глотку себе перерезать. Вам же срокс-с дадут за доведение до самоубийства, вот сколько свидетелей, - парировал я. Всё это с елейными улыбочками, в душе прямо разлилось тепло, давно я ни с кем не пикировался.
- Всё же настоятельно рекомендую что-то придумать, а то как бы, не ровён час, мне самой не пришлось вас брить. Удовольствие, смею вас заверить будет ниже среднего.
- Сплю и вижу, - в удаляющуюся спину произнёс я, - КРАСАВИЦА, - я долго про себя повторял этот тон, надеясь, что он прозвучит уничижительно, как я бывало обращался ещё в школе к тем, кого считал ничтожнее пыли.
Она на мгновенье замерла, спина неестественно выпрямилась, будто я её бичом хлестнул, но тут же опомнилась и двинулась дальше. Всего секунда, но как было приятно ужалить в больное место.
Я смотрел на захлопнувшиеся двери руководительского крыла и размышлял о том, насколько же нужно быть продажной, чтобы заработать столько через постель. Когда у меня настали тяжелые времена я попытался альфонствовать, чего уж греха таить, но ничего у меня не вышло. Те молодухи, на которых западал я, сами искали спонсора, те же кто западали на меня были страшны как смертный грех, собственно, как и дамы постарше и вызывали стойкое отвращение, куда уж о потенции говорить. Промаявшись я вроде бы нашел отличный вариант. Она была молода, весьма симпатична и очень обеспечена. Отношения с ней даже доставляли удовольствие, но потом мне «посчастливилось» встретится с её родителем. Он, браток из девяностых, и пара его охранников, доходчиво объяснили мне, что они не являются сторонниками наших отношений. Объяснили так понятно, что я неделю носа на улицу не казал, залечивая все синяки и ссадины. На этом поиск дамы сердца почти закончился.
Я ещё сходил на пару свиданий с теми, кто планировал держать меня как комнатную собачку, вольготно, но без права голоса, но дело заканчивалось провалом. Ну не мог я желать, некрасивое обрюзгшее тело. Эти богачки думали, что если у них в руках хрустят купюры, то следить за собой не нужно.
Даже сейчас просто от воспоминаний меня передёрнуло.
Мария
День выдался тяжелый. Я, прижавшись лбом к стеклу, смотрела как за окном проносятся огни города, не чёткие, размытые печальным осенним дождём. Серёжа, водитель, уверенно лавировал в вечерних пробках, по радио играла тихая приятная джазовая мелодия, лучше времени поразмышлять о судьбах мира и придумать нельзя. Я так и не научилась водить машину. Сначала было без надобности, потом некогда, теперь не позволял статус. Надо было бы, наверное, но для своих нужд я обходилась небольшим автопарком фирмы: у нас было четыре машины и три водителя. Точнее пару недель назад водителей было четверо, но Антон нашел другое место работы. Откровенно говоря, я бы продолжала ездить на метро, но Саныч меня отговорил пару лет назад, я согласилась с ним, что это не солидно и пересела на мерседес представительского класса. Я понимала, что не имей я водителя и машины, у компаньонов будет ко мне совершенно другое, неправильное отношение, им было не понять, что кому-то не нужны десяти комнатные апартаменты в центре Москвы и майбах на парковке.
Мысли неизвестным мне путём перекинулись на Игоря. Он с утра устроил препирания на глазах у всех: у других охранников и водителей, которые сидели в своей каптёрке с вечно открытой дверью. Он даже смог меня зацепить, надеюсь этого никто не замети. Я вспомнила его «Красавица», как больно хлестнуло это слово, возвращая меня в школьное детство, когда меня никто не считал человеком, когда я встречала от людей только агрессию, злость и ненависть. И его тон, словно я ничтожество, тля мерзкая, от этого противный липкий страх из глубин подсознания обуял, заставляя всё внутри сжиматься и трястись, как бывает, когда ты знаешь, что тебя сейчас будут бить, бить жестоко, а ты не сможешь защитится. Я, как только смогла затолкала это обратно, но мерзкое ощущение не отпускало потом весь день. Что я ему сделала? Не посадила в тюрьму? Если человек мерзкий, он всю жизнь будет мерзким. Какого черта я вообще вожусь с ним, даю второй шанс? Зачем мне это нужно? Я устало потёрла переносицу и откинулась на спинку сидения, бросив созерцать утомленный дневными заботами город. Почему он пьёт? Мысли никак не уходили от Ершова. Молодой мужик, в самом расцвете…Пьёт он не так давно, возможно у него получится отказаться от этой привычки. Не смотря на небритость, физиономия не была одутловатой, как у много и долго пьющих людей, руки не были красными и отёчными, эти оптические признаки мне были отлично знакомы…