Страница 63 из 72
Девушка, стараясь сохранять спокойствие, подошла к Меган и минуту смотрела в ее смеющиеся и светящиеся превосходством карие глаза… и верила ей. Она вдруг поняла, что Дэвид с Меган любовники и что ей, серой мышке, никак не тягаться с этой шикарной и уверенной в себе женщиной с грацией пантеры.
Чуть повернувшись Ханна заглянула в комнату и едва не задохнулась от боли пронзившей грудь: на кровати спал Дэвид укутанный по самую темную макушку одеялом. К горлу подкатила тошнота и сквозь шум в ушах девушка почувствовала, как Меган склонилась к ней и тихим голосом насмешливо проговорила:
— Ну что, убедилась, дурочка? Он никогда не будет твоим… Возможно он пожалел тебя и твоего щенка… — ее голос казался Ханне шипением змеи, тихий, свистящий, наполненный злого торжества и брызжущий яд, — но он никогда… слышишь?.. никогда не полюбит такую безродную замарашку и уж тем более не будет верен. Уходи сама, если в тебе осталась хоть капля гордости, уходи и оставь нас в покое…
Каждое слово впивалось в разбитое сердце Ханны словно раскаленная стрела, принося неимоверную боль. Хотелось просто сесть на пол, обхватить колени и выть раненым зверем от тоски и страдания, но девушка не позволила себе этого. Не сейчас. Не здесь. Не при этих людях.
Не при Нем. Она не выдержит сейчас разговора с Ним. Она не хочет слышать ничего из того что Дэвид может ей сказать, не хочет видеть жалости в его взгляде. Эта змея права, единственное, что ей остается сделать — это уйти и не мешать.
Стиснув зубы и стерев дрожащей рукой слезы, Ханны направилась вон из ставшей вдруг ненавистной квартиры. Схватив брошенную у входа сумку, она не дожидаясь лифта пошла в сторону лестницы и вышла на улицу под удивленный и обеспокоенный взгляд консьержа, что-то говорившего ей вслед.
Уходя, она ни разу не обернулась.
Присев на кованой скамейке в парке неподалеку Ханна долгое время смотрела отсутствующим взглядом в пустоту и неосознанно поглаживала живот. Малыш, чувствуя состояние матери, почти не доставлял неудобств, лишь иногда легонько пихался маленькой ручкой или ножкой в мамину ладонь.
Когда небо стало понемногу светлеть, а Ханна не смотря на довольно теплую погоду, поняла, что очень замерзла, она достала маленький мобильник и найдя в списке контактов номер единственного человека, которому могла позвонить, решительно нажала на вызов. В трубке раздалось уже не менее десяти гудков, и с каждым последующим ее одолевало отчаяние и сомнение, и она уже собиралась отключиться, как раздался заспанный и хриплый ото сна голос:
— Ханна? Что случилось?
— Забери меня… пожалуйста… — тихо попросила девушка, так и не сумев подавить судорожный всхлип.