Страница 56 из 59
Дети тоже на нас бычили. Охота им тут торчать, без Интернета, в школу на какой-то колымаге ездить за шесть километров? Они и в школе-то толком не учатся, потому что далеко. Походят первый-второй классы — и дома сидят, по хозяйству. Журналистка, такая, с микрофоном к пацану: “Ты кем станешь, когда вырастешь?” А он ей так прямо в камеру посерьёзке: “Приду с армии, выучусь на тракторе, сопьюсь и помру”. Вот такие у них тут перспективы. А отрываться от своих темных бревен, переселяться все равно не хотят.
Приехал третий зам Исполнительного и от Генерального нас так душевно поздравил, поблагодарил за сделанную работу. Сказал, что теперь сюда будут завозить строителей и сотрудников охраны, а мы можем дня три здесь побыть и отдохнуть. Природа-то какая, братцы! Сказал третий зам Исполнительного. Так прямо и сказал.
Мы с Лёхой, Михой, Шумным и Зверюгой пошли пройтись по нашему сектору. Его разве обойдешь! А таких секторов тридцать два. Луга и поля. Трава прямо реально сладкая.
Как-то они тут жили со своими печками и коровами. Лично я раньше даже не знал, что в двадцать первом веке люди так живут. Нам как-то не сообщали… Я думал, везде города, а чтобы отдохнуть — турбазы и зоны отдыха.
Грибы, ягоды, реки, леса, птицы. Валуны посреди полей. Холмистый простор. Отличная территория. И они совсем не могли ею пользоваться. Только бухали и рыбачили. А бухать вообще немодно. Ну и правильно, что их отсюда убрали. Переселили куда-то там вроде. Где сайдинг и газ.
А здесь теперь будет самый большой в мире природно-развлекательный заповедник “Страна мечты”.
Грунтовка наверху, внизу луг и река. Мы купались, а Миха загорал. Наверху вообще никого не было, это точно. И чего он вдруг, этот валун? Пятьсот лет, может, на месте лежал... Здоровенный сизый валун на обочине качнулся и покатился вниз, ломая кусты. Миха загорал и не успел ничего понять, валун раздавил его, как мошку или как ягоду. Да, как ягоду — больше похоже. Как помидор, как помидор, точно, вот!!! Мы думали, несчастный случай. Но Бурму в речке покусали раки, поднялась температура, он умер через два дня.
У Лёхи вообще ничего не болело. Сидел, трындел чего-то, бряк — и нету. Остановка сердца. Недоглядели? Вообще-то, чтобы в наше подразделение попасть, медосмотр серьезный проходят. И потом — раз в полгода.
Шумный, Зверюга, Баглаенко, Атас и Пень тоже быстро умерли. Какое-то общее отравление или типа того…
Когда умерло человек уже двадцать, пришла директива от Генерального — ни к чему не прикасаться, не паниковать, скоро за вами прибудут.
Местные, что ли, постарались? Нет, они такие лохи, они не могли… Они сами питались огородом, рекой и лесом. Это не они. Конкуренты? Но у нас нет конкурентов. Их просто не может быть.
Это что-то другое…
Я спрятался в старом доме, решил как бы притвориться своим, здешним…
Смотрел на небо и твердил, что здесь красиво и что дом тоже — хороший, красивый. Вертолеты забрали пятерых живых, из тысячи-то... Начали расследование. Территорию оцепили, там пока нет ничего, а коренные тоже не возвращаются. Где их теперь искать, коренных?
Я до сих пор чувствую себя живым, хотя точно не знаю… Вот бы дожить до конца расследования. Охота узнать, что это все-таки такое. Должны выяснить, разобраться.
Но нам, скорее всего, не сообщат. Чтобы без инцидентов.
Истребление
Пьеса
Действующие лица
Катя
Настя
Рамиль
Витя Лазер-Дэнс
Костик
Лейла
Дядя Володя
Сергей Борисович
Соседи Михалкова
Три гопника
Девушка с костылём
Пять беременных водолеев
Одноклассница Путина
Дети читают Пастернака.
Входит В и т я Л а з е р-Д э н с — читает Пастернака.
В и т я Л а з е р-Д э н с. “Я понял жизни цель и чту / Ту цель, как цель, и эта цель — / Признать, что мне невмоготу / Мириться с тем, что есть апрель, / Что дни — кузнечные мехи, / И что растекся полосой / От ели к ели, от ольхи / К ольхе, железный и косой, / И жидкий, и в снега дорог, / Как уголь в пальцы кузнеца, / С шипеньем впившийся поток / Зари без края и конца. / Что в берковец церковный зык, / Что взят звонарь в весовщики, / Что от капели, от слезы / И от поста болят виски”.
Витя сбивается, садится на подоконник и плачет.
Т р е т ь я д е в о ч к а. “Быть знаменитым некрасиво. / Не это подымает ввысь. / Не надо заводить архива, / Над рукописями трястись. / Цель творчества — самоотдача, / А не шумиха, не успех. / Позорно, ничего не знача, / Быть притчей на устах у всех. / Но надо жить без самозванства, / Так жить, чтобы в конце концов / Привлечь к себе любовь пространства, / Услышать будущего зов”. (И так далее, дети сбивчиво, с трудом, с неверными смысловыми ударениями читают наиболее сложную, раннюю лирику Пастернака.)
Входит К а т я.
Подходит П с и х о л о г. Смотрит. Уходит в угол и садится.
Экзамен. Катя зубрит, бубнит, ходит из угла в угол.
К а т я. “Борис Леонидович Пастернак, тысяча восемьсот девяностый, тысяча девятьсот шестидесятый. Сын своей родины и своего времени, последний великий поэт России. Гениальный художник, вся жизнь которого ушла на борьбу с окружающей пошлостью за свободно играющий человеческий талант. В нём одном (после смерти Блока) наблюдалась та соразмерность дарования и творчества с жизнью поэта, которая, собственно, и составляет отличительный признак истинно великого художника”. (Садится.) Короче, тут одна бабка кормит голубей, какой-то дрянью... У них понос от этого... А тут ветер, штормовое предупреждение. Мы вышли на балкон покурить, стоим, такие, а тут эти голуби... Вообще кошмар... Прямо с ног до головы, все... Говорят, это к деньгам... Снежанку особенно жалко, мы ведь ей платье шили на выпускной, она надела, примерить чтобы, и как раз на балкон вышли покурить... а тут голуби... (Зубрит.) “И ночь полоскалась в гортанях запруд, / Казалось, покамест птенец не накормлен, / И самки скорей умертвят, чем умрут / Рулады в крикливом, искривленном горле”. Короче, платье мы потом всё равно отстирали. Ничего даже заметно не было. Такое красивое. Ну, выпускное платье... Потому что купить каждый дурак может, и будешь одинаковая, да и денег нет покупать, у неё папа — майор в военной части... Это Рамиль всегда хвастается, какие они богатые, холодильник новый купили, и ещё отмечали сидели... А Снежанка, она, короче, это платье надела... Оно очень красивое... Только она ЕГЭ не сдала. Она нарочно литературу выбрала, думала — это легкотня. И, короче... Она лоханулась на ПАС! ТЕР! НА! КЕ!!! Я даже не знаю, что это значит, но всё равно страшно. И ей сказали — у тебя плохое ЕГЭ!!! Это же вообще как у тебя СПИД!!! Короче, она пришла домой, надела выпускное платье и повесилась...
В и т я. Телевидение потом приезжало. НТВ. Хроника происшествий...
В и т я. А ещё в другой школе пацан, вообще отличник, готовился, как сумасшедший, пришёл на ЕГЭ, как вынет из кармана автомат Калашников, как пойдёт из него — та-та-та-та-та... И когда его забирала группа захвата, он кричал младшеклассникам: “Отомстите за нас!!! Вы маленькие, вам ничего не будет!..”
К а т я. Правда, мой папа говорит, что эти истории — просто фольклор, устное народное творчество.
В и т я. Ага, народное творчество... В той школе до сих пор дырки от пуль по всем стенам... И кишки с люстр свисают...