Торнатрас

Но конверт оказался адресован лично мне, и в нем была записка с поздравлением. «Поздравляем тебя, наша дорогая девочка. Будь здорова и счастлива. Когда будешь задувать свечки на торте, вспомни о двух твоих старых скрипучих тетках. И купи себе что-нибудь приятное».

В конверте, между двумя картонками, чтобы никто не увидел на просвет, были три купюры по десять тысяч лир.

У меня как гора с плеч свалилась. Даже не из-за денег, которых хватало только на обед и на торт. Просто это означало, что в мире есть еще кто-то, на кого я могу положиться.

Какая же я дура, что не попросила помощи у «девчонок»! Давно нужно было забыть о гордости и обратиться к единственным оставшимся у нас родственницам.

Дело в том, что, когда мама начала вести себя так странно, я думала, что это скоро пройдет. И потом мне было стыдно на нее жаловаться. Все равно как на одноклассницу, которая что-то сделала не так в отсутствие учителя. Я думала, что как-нибудь справлюсь сама.

«Но теперь уже хватит отмалчиваться, – подумала я. – Вот поедим, и позвоню тете Мити, расскажу ей все как есть».

На обед у Тоскани в тот день были лазанья и картофельная запеканка из закусочной, ветчина и чипсы. При виде торта-мороженого «Мерингелла» мама оживилась и воскликнула:

– О, это же мой любимый торт! Его всегда рекламируют в том ролике с неаполитанским поваром! Умница, Коломба, что вспомнила.

Она не спросила, на какие деньги это все было куплено. Может быть, подумала, что снова в кредит. А завтракая, она краем глаза поглядывала на экран – не началась ли программа «С открытым сердцем», автором и бессменным ведущим которой был неповторимый Риккардо Риккарди. Пропустить хоть пять секунд казалось ей невозможным.

Закончив мыть посуду и прибрав на кухне, Коломба вынесла телефон в коридор и закрыла за собой дверь. Излишняя предосторожность: мать была целиком поглощена сложной и драматической историей сегодняшних гостей передачи «С открытым сердцем».

Она набрала код Милана, потом номер рабочего телефона тети Мити. И вздохнула с облегчением, услышав ее голос:

– Адвокатское бюро Чеккетто и Паллавичини. Кто говорит?

– Это я, тетя.

– Вот это сюрприз! С днем рождения, деточка. Ты получила наше поздравление?

– Да, – ответила Коломба. И замолчала, не зная, с чего начать. – Послушай, тетя…

– Что-то не так, детка? У тебя голос какой-то странный…

– Я больше так не могу! – выпалила она и, всхлипывая, рассказала всю-всю правду – и как она боится, что их могут выселить, и что мама сделалась почти как бомжиха, да, как те, что спят в подъездах, обложившись сумками со всяким тряпьем.

Тетя Мити слушала молча. Не перебивала и не спрашивала. К большому облегчению Коломбы, она не стала бросать упреки в адрес мамы и давать советы ей самой, не мешала выговориться и потом сказала:

– Не плачь, успокойся, деточка. Я только предупрежу адвоката Чеккетто и сразу на вокзал. Жди! У меня для вас есть очень хорошая новость. Я не написала тебе, потому что хотела рассказать при встрече. Или лучше… Зачем поезд? Попрошу Араселио, чтобы меня довез. Так будет быстрее.

Коломба привалилась спиной к стене и выдохнула. Ей показалось, что кто-то снял с ее души огромный камень. Не кто-то, а тетя Мити.

Араселио – жених тети Мити. Он – иммигрант, хотя и не темнокожий. Бежал из Чили молодым много лет назад, потому что солдаты Пиночета хотели его убить. Работает шофером грузовика, и сам почти такой же большой и толстый, как его грузовик. У него прекраснейший голос – такой мягкий и глубокий… Как тот синий диван, что я видела у кого-то в гостиной. Он знает много красивых чилийских песен и поет их под гитару. Тетя Мити познакомилась с ним на бальных танцах, куда они вместе с тетей Динуччей ходят по воскресеньям.

Всю неделю мои тети работают не покладая рук. Тетя Динучча в своей больнице иногда работает и в ночную смену. Еще тогда, когда у нас был папа и дедушка с бабушкой Тоскани были еще живы, тети дожидались воскресенья и… делали прически, макияж, надевали элегантные приталенные платья, туфли с высокими каблуками (но не шпильки, потому что на шпильках можно навернуться будь здоров) и шли на танцы.

Мама тогда еще не разучилась смеяться и подтрунивала над ними: «В их-то возрасте!»

А папа отвечал: «Моя мама танцевала до восьмидесяти семи лет».

«Девчонки» живут вместе и никогда не стремились выйти замуж. У тети Динуччи тоже есть жених-иностранец: он из Польши и зовут его Станислав. Тете Динучче нравятся блондины. Станислав работает гидравликом в строительной компании. Он играет на фортепиано и скрипке, как и мой папа, и выиграл много кубков на соревнованиях по вальсу. У него длинные усы, как у моржа. Когда он здоровается с женщинами, то делает поклон и целует руку – мне тоже, и я всегда смеюсь, потому что у него щекотные усы.

Ну вот, подумала о них, и сразу настроение стало получше. А Араселио вообще молодец – довез тетю до Генуи чуть больше чем за два часа.

Кроме голоса из синего бархата, у Араселио были еще бархатные глаза, но не синие, а черные. Коломба подумала, что за это время он как будто стал выше и больше. Рядом с ним тетя Мити выглядела совсем худенькой и маленькой. Но когда Коломба обняла ее, она оказалась очень даже мягкой.

– Деточка моя! – воскликнула тетя Мити, крепко прижимая к себе племянницу. – Все, забудь про слезы. Теперь я здесь, и волноваться нечего. Где мама?

Синьора Тоскана была, как обычно, у телевизора и не ждала визита.

– Вы застали меня врасплох… – смущенно пробормотала она, поправляя растрепанные волосы. – Коломба не сказала мне, что вы к нам собираетесь…

– Синьора Эвелина эста муй линда э бонита, – галантно произнес Араселио. – Очень красивая и элегантная.

«Элегантность вашего стола! Форма для выпечки для настоящих ценителей», – громогласно отозвался с экрана телевизора прилизанный тип в поварском колпаке. Началась рекламная пауза.

Лео, который успел заметить, как грузовик Араселио остановился возле их дома, уже мчался вверх по лестнице с мячом под мышкой. Взвыв от радости, он бросился тете на шею.

– Ты похож не на льва, а на волка, – сказала она.

Лео засмеялся и принялся рычать, изображая льва:

– Я лев! Лев! Уарргх!

– Ты очень вкусно пахнешь, – сказала тетя, уткнувшись носом ему в щеку. – Как только что испеченный бисквит.

– С кофе утренний бисквит насыщает и бодрит, – протараторила с экрана Камилла Гальвани, которая, как все теледивы, время от времени снималась в рекламе. Несмотря на белый шелковый пеньюар, предположить, что она только что встала с постели, было сложно – с таким-то макияжем и прической.

– Привет, чико! – воскликнул Араселио, взъерошив Лео волосы.

Тетя Мити ткнула его локтем в бок: кажется, по дороге она надавала ему кучу инструкций, которым он теперь должен был следовать.

– Пожалуйста, Леон, – церемонно произнес тот, – я еще не видеть ваш знаменитый Аквариум. Делай мне компанию, пожалуйста. Я плачу лос бильеттос.

В Аквариуме Лео был только один раз – с папой, в четыре года. Он пришел в восторг от предложения Араселио и от того, как тот интересно произносил слова.

– Пойдем! – сказал он и потянул гостя за руку. – Здесь совсем близко.

– Но вы же только что приехали! – слабо запротестовала синьора Эвелина. – Выпейте хотя бы кофе… – Она прикусила язык, вспомнив, что молотого кофе у них не осталось ни ложечки.

«Чашечка горячего эспрессо добавляет жизни интереса», – пропел из телевизора Риккардо Риккарди, одарив зрителей своей неотразимой улыбкой.

Тетя Мити сделала жест, как будто отгоняла муху.

– Нет, нет, пусть идут в Аквариум, – сказала она невестке. – Нам даже лучше остаться сейчас втроем. Надо поговорить об одном важном деле.