Страница 14 из 22
Хорошо, что хоть руки спереди связанны. Несмотря на то, что на улице было тепло, лично мне было холодно. Шли мы по лесу, и лучи солнца сюда не попадали, я прям чувствовал, как, несмотря на движение, начинаю мёрзнуть. Ноги болят пипец, хорошо, что ещё не поранился, хотя пару кровавых следов я уже видел, видимо кто-то из наших пацанов порезался об камни. И кандалы эти лодыжки натёрли, и цепи какие-то тяжёлые стали.
Большой сдавал, он шёл перед Сливой, потом Гера, потом я, и я видел, что ему всё тяжелее и тяжелее даются шаги. Шёл он буквально на зубах, на силе воле, видимо, всё-таки этот укус паука хорошо так подорвал его, ему бы поесть сейчас плотно да поспать.
– Большой, ты как? – спросил Маленький.
– Молчать всем, – тут же рявкнул этот конвоир и дёрнул за верёвку, которая была привязана к шее Маленького.
– Да дайте ему отдохнуть-то, – не выдержал я, – вы же видите, что ему плохо.
В ответ я получил палкой по спине, тем, кто возмутился, прилетело тоже. Вот же млять уроды, ну доберусь я до вас.
– Нормально я, – прохрипел Большой, – живём пацаны.
– Привал, – сжалился над нами конвоир после того, как Большой уже совсем практически не мог идти, Слива, как мог, поддерживал его.
А эти уроды словно забавлялись, Слива только поднырнёт под руку Большого, чтобы помочь ему, пройдут они так метров 100, они раз и дёргают Сливу назад, и хохочут.
– Воды дайте, – тяжело дыша, сказал Гера, – ему, – кивнул он на Большого.
Вася просто упал на землю и лежал, тяжело дыша.
Рядом с нами упало пару кожаных мешков с водой. К Большому подпустили только Дока, остальных за верёвки оттащили в стороны. Док, как мог, связанными спереди руками перевернул на спину Большого. Вася поднялся и прислонился спиной к дереву, только после этого Док дал ему кожаный мешок. Нам всем хотелось пить, очень, у меня прям во рту всё пересохло, и я с трудом дождался, когда до меня дойдёт очередь попить, благо в этом мешке было около 10 литров воды, и из двух этих мешков, мы все напились.
– Что у тебя с ногой? – спросил Док, кивая на Митяя.
Наш снайпер сидел и пытался рассмотреть свою кровоточащую пятку левой ноги.
– Об камень порезался.
– У кого ещё раны на ногах? – громко спросил Док.
Как ни странно, аборигены не стали его бить после этого вопроса.
– У меня, – ответил Ватари.
– Я тоже порезался больно, – жалобно сказал Полукед.
Млять, у него обе ступни порезаны, вон он сидит, дует на них, вот же бедолага.
– Дайте нам кусок большой ткани и ещё воды, – требовательно сказал Док, – и развяжите мне руки, я сделаю им перевязки.
– Ещё чего, – хмыкнул конвоир, сидя у дерева и жуя какой-то кусок мяса.
– Послушай, ты, – начал закипать Док.
– Арон меня зовут, – ухмыляясь, ответил тот.
– Послушай, Арон, – стараясь не сорваться на крик, снова сказал Док, – ты сам видишь, ребята порезали ноги. Если у них будет заражение, как ты думаешь, смогут они работать или нет? И погладит тебя по голове ваш отец этот или Герман?
На лице этого Арона тут же пошёл мыслительный процесс, видимо он, взвесив всё за и против, согласился с Доком, так как кивнул своим людям, и те, вытащив из своих походных сумок, бросили Доку рулон своей этой мешковатой ткани, воды ещё дали, один из них принёс откуда-то, видимо тут родник неподалёку, ну и Доку руки развязали.
– Быстрее давай, – поторопил Дока Арон, когда Док заканчивал с перевязкой второй ноги Полукеда.
– Да всё, всё уже, – ответил Док. – Вась ты как?
– Нормально, – кивнул Большой.
Ох и бледный же он. Если мы скоро не придём, то Васю надолго не хватит. Думать о том, что этот, как мы уже знаем, Арон, его действительно прирежет, не хотелось. Надеюсь, у него хватит ума не трогать Большого, всё-таки он не маленький, силищи в нём много, и Герман наверняка, решив нас продать, будет просить за Большого больше денег, или что тут у них. Вот же я тоже жопошник, уже думаю, как нас продавать будут. Но сейчас нам главное выжить при этом переходе, наверняка нас в каком-нибудь сарае закроют, когда придём, а там уже можно будет побрыкаться. Сейчас вот точно никакой возможности нет напасть на конвоиров, не зря они нас так тщательно связали и контролируют верёвками. Видимо, Герман им хорошо хвосты накрутил и объяснил, что любой из нас сможет справиться с минимум двумя местными. Шли бы мы колонной, уже давно бы напали на них.
Даже тут сейчас на привале нам не давали переговариваться. Наши конвоиры строго смотрели за нами и как только мы пытались что-то сказать друг другу, нас сразу били палками. Так и сидели мы молча и пили воду, хоть воды в достатке.
– Как бы в туалет попроситься? – спросил Котлета.
– Я тоже хочу, – подал голос Клёпа и тут же пригнулся от удара палкой, но этот пацан вовремя остановился, он просто так замахнулся, напугал его. Он, скотина, понял, что хочет Клёпа.
А мне вот стало очень интересно, сколько из них понимают нашу речь, и кто из них сможет говорить, как этот Арон. Да уж, этот Герман с отцом тут явно время не теряли и хорошо их научили нашему языку. Пока мы сейчас шли, никто из них по-русски не разговаривал, а вот на своём языке они весело трещали без умолку, что ещё больше нервировало и напрягало. Я очень надеюсь, что они не людоеды какие, хотя нет, не думаю, это уже я сам себя накручиваю.
– Можешь сидя делать свои дела, можешь стоя, – заржал Арон, – ну в кустики вас никто не поведёт.
Вот же млять козлина-то. Я тоже потихоньку начинал хотеть в туалет. Как в туалет-то сходить? В трусы свои? Ну уроды, ну сволочи, я ещё больше их возненавидел.
Подняли нас всех рывками, просто стали дёргать за верёвки, при этом эти, мать их, туземцы весело ржали. Снова мы идём, и идём, походу, куда-то в горку. Минут через двадцать я охренел от того, куда они нас вывели.
Мы очутились на краю большой горы, внизу был не фиговый такой обрыв, мы аж остановились от открывшегося вида и от страха загреметь вниз. Представьте тропинку шириной ну может метр, может полтора, слева вертикальная скала, справа обрыв, и внизу бурлящая река. Туземцы быстренько сняли у нас с шеи верёвки и, распределившись на две команды, одна спереди, другая сзади, стали тыкать в нас своими копьями, подгоняя.
– Топайте давайте, – улыбнувшись сказал Арон. – Конечно, кто из вас хочет, может спрыгнуть вниз, но предупреждаю сразу, падать высоко и больно, – и он засмеялся от своего собственного остроумия, видимо, посчитал это очень смешным.
Так мы шли ещё минут пятнадцать и снова в горку. Вот тут я и понял, что такое колотун и что такое, когда по-настоящему замёрзли ноги. Шли-то мы по голым камням, только звон от цепей на все горы стоял. Если по лесу мы передвигались уверенно, то тут, на этой убийственной тропинке мы все жались как можно ближе к стене, опасаясь сорваться вниз. Там хоть и вода, но лететь так на вскидку метров 40 точно, а в некоторых местах и того больше. Аборигены не стали снимать с нас верёвки, которыми мы были связанны между собой, так что был шанс уцелеть: если кто-то из нас сорвётся, другие смогут его вытащить. Правда, надо еще среагировать успеть.
Наконец-то вышли на небольшую площадку. Там я увидел уходящую вниз другую тропинку, но по бокам от неё уже не было обрыва, то есть самое страшное позади. Мы сейчас прошли прям по тропинке смерти. Большой вышел на эту площадку и просто рухнул на неё без сил.
– Вставай давай, – грубо окрикнул его Арон.
Большой лежал и не шевелился, только видно было по его спине, как он тяжело дышит. Естественно несколько из нас тут же попытались помочь ему подняться, за что тут же получили палками по спине, рукам, ногам, снова наши маты и проклятья, и снова нас бьют, прилетело всем, даже Гере, который просто молча стерпел пару ударов, но снова полез к Большому, в этот раз ему ударили сзади по ногам, под колени, и он, заорав от боли, упал.
– Вставай, – подойдя к Большому и толкнув его своей ногой в голову, снова повторил Арон.
На наши шеи в это время, пока мы шипели от боли, аборигены снова одевали верёвки. Затем нас всех построили в одну линейку, и мы смотрели за тем, как Арон потихоньку пинает ногами Большого, чтобы тот поднялся на ноги.