Фроанхельская битва

— Допустим, всё так и есть. Допустим, прямо сейчас Джерисар Второй со своей армией штурмует Джотис. Допустим, мы все лишились последних крох разума и, потакая желанию императора, решили вернуться, — произнёс тан Анлетти с хладнокровием, от которого по-настоящему стало жутко. — Вот только сейчас мы находимся примерно в двух днях пути от Фроанхеля. Столичный перевал в такое время года уже завален снегом. Начался сезон дождей, который продлится в лучшем случае до начала весны, в худшем — до самого лета. Все дороги, кроме имперского тракта, раскисли. Обозы по ним ни за что не пройдут. А имперский тракт пострадал от разлива Восточной Маеджи. Чтобы попасть к Столичному перевалу, нам придётся четырежды пересечь реку. На прошлой переправе, как вы помните, мы потеряли четыреста шестнадцать обозов. Кто подсчитает возможные потери?

Тан Анлетти вопросительно приподнял брови и обвёл сениев изучающим взглядом.

Брыгень почесал затылок и виновато пожал плечами. Мол, господин, сам знаешь — не силён я в математике. Келсин открыл было рот, но Севур, хмуро сдвинув брови-гусеницы, мотнул головой, и это заставило командующего Первой Джотисской армии умолкнуть. Закусив губу, Потитур скрестил руки на груди и низко опустил голову — и стало понятно, что ему хотелось высказаться, но он поостерёгся идти против решения остальных.

Поняв, что ответа не будет, тан Анлетти продолжил:

— Каждая переправа — это риск. Переход через горы зимой — риск в квадрате. Если выступим прямо сейчас, приведём к Джотису не войско, а жалкие его остатки, которые ничем осаждённым не помогут. Единственный вариант — ждать лета. Но тогда у Джотиса мы будем не раньше чем через семь месяцев. Не желаю вас расстраивать, мой император, но к тому времени город падёт. За все ваши труды и старания вам достанется пепелище с обугленными трупами, один из которых будет принадлежать Маджайре. Счастливое воссоединение семьи, не так ли?

Талиан в бессилии сжал кулаки.

— Должен быть другой выход!

— Да, и он есть, — с лёгкостью согласился тан Анлетти. — Нам нужно продолжить наступление здесь, в Кюльхейме, оттеснить гердеинцев к Рхее и перенести боевые действия на территорию противника. Тогда и только тогда у нас появится шанс прижать Джерисара Второго к ногтю. Вы понимаете меня? Мы сдадим противнику столицу. Пусть грабит. Рано или поздно, но ему придётся возвращаться домой. Вот тогда, на обратной дороге, мы и дадим решающий бой. И выиграем войну.

— Но какой ценой! — воскликнул Талиан с горечью.

— А вы знаете цену недавней победы? Не думаю… — Тан Анлетти приглашающе развёл руки, а затем сложил их у груди, выставив вперёд сомкнутые указательные пальцы. — Сении, отчитайтесь о потерях.

Кашлянув, чтобы прочистить горло, первым высказался сений Келсин:

— Четыреста мёртвыми, сто тринадцать ранеными — потери Первой Джотисской армии.

— Две тысячи триста семнадцать мёртвыми, тысяча шестьсот сорок восемь ранеными — потери Второй Джотисской армии, — буркнул сений Севур.

— Тысяча семьсот девять убитыми, восемьсот девяноста три ранеными — потери Третьей Зенифской армии, — вздохнул сений Брыгень.

— Шестьсот восемьдесят восемь убитыми, пятьдесят четыре ранеными — потери Седьмой Агрифской армии. Но это только благодаря мощной стрелковой поддержке левого фланга. Без неё нас бы ещё в начале боя смели, — добавил сений Потитур извиняющимся тоном.

— Двести семьдесят один убитый, ни одного раненого — потери Девятой Кюльхеймской армии, — произнесла танья Литана и гордо улыбнулась. — Наши бьются либо до смерти, либо не бьются вовсе. Такой уж народ.

— Пять тысяч триста восемьдесят пять человек — цена нашей победы, — подытожил тан Анлетти с едва уловимой грустью — И это число с каждым часом только растёт, потому что лекари, как ни старайся, всех спасти не смогут. Да и раненым нужен отдых, взять их с собой мы не сможем. Итого минус примерно восемь тысяч сто солдат за одну битву. Осмыслите это число.

Да что тут было осмысливать?

Если порядок остался тем же — II Джотисская армия встала по центру, III Зенифская справа, VII Агрифская слева, а I Джотисская разместилась позади остальных, — то и потери были соотносимыми. Единственное, чего Талиан не понимал, это когда успела подойти IX Кюльхеймская армия и какова была её роль в сражении.

Другое дело, что восемь тысяч от двадцати… это сорок процентов. Победили, да, но…

С тем же успехом можно было сказать, что и проиграли.

— Почему вы не пустили меня в бой? — спросил Талиан прямо, и сений Севур, вздрогнув, впервые поднял к нему глаза. — Если бы на месте Фариана был я, потери не были бы такими катастрофическими. Я один стою одиннадцати! Я умею сражаться!

— Всё ещё не поняли? — Тан Анлетти вздохнул и медленно двинулся вокруг стола. — Маджайра сейчас в Джотисе. Судьба, которая её ждёт, когда город падёт, незавидна. Даже если выживет… вряд ли оправится настолько, чтобы когда-либо принять мужчину и родить наследника. У нас остаётся надежда, лишь пока живы вы, мой император. Поэтому если вы погибнете… — он подошёл практически вплотную, остановившись в полушаге, — всё закончится. Теперь понимаете? Я мог рисковать кем угодно, но только не вами.

Осознание пронеслось по телу колючим ознобом, после чего резко бросило в жар. Талиан опёрся рукой о стол, потому что ноги подломились и ослабли.

— Вы знали… — прошептал он в смятении. — Знали, что Джотис осаждён…

— Слухи успели дойти до Фроанхеля раньше, чем я покинул город.

— Как можно… Вы… Вы настоящее чудовище! — Талиан выплюнул это тану Анлетти в лицо, его всего трясло от ненависти. — Вы обрекли целый город на гибель! Вы пожертвовали солдатами! Рагелия премилостивая, да есть в вас хоть что-нибудь человеческое?!