Порочные удовольствия

– Она ушла, – говорю я без преамбулы.

– Что?

– Она ушла, черт возьми. Оставила записку, в которой говорит «прощай». Она ушла, черт побери!

– Вот дерьмо. Может быть, забудем о нашем пари?

– Я звоню не поэтому. Это всего лишь деньги. А я хочу вернуть свою, мать ее, жену. Так что найди ее.

Кэннон откашливается.

– Э-ээ… она звонила. Сегодня днем, но я знал, что ты не хочешь, чтобы тебя беспокоили.

Не веря своим ушам, я замираю.

– Повтори, пожалуйста.

– Она звонила. Я сказал ей, что ты занят.

– И что она сказала? – с трудом выговариваю я.

– Ничего. Она просто… повесила трубку. – Я слышу, как Кэннон начинает яростно стучать по клавиатуре. – Я напущу на нее нашего парня. Я отслежу ее кредитные карты.

Мой мозг, утомившийся после долгих часов борьбы за столом переговоров, снова оживает.

– Тебе придется отследить ее личные карты, потому что она оставила ту, которую я дал ей.

– Твою мать. Это плохо. Или хорошо? Твою мать, я и сам не знаю. По крайней мере, она не истратила кучу денег, предоставив тебе оплачивать ее счета.

– Учитывая, что она оставила все вещи – одежду, обувь, чертову гитару – я не удивлен.

То, что она оставила гитару, задело меня больше всего. Это гигантская оплеуха мне, если я что-то понимаю.

И именно гитара становится тем импульсом, который пробуждает мою память. Черрррт!

Я подвел ее. Ее гастроли. Она должна быть там. Я даже не вспомнил об этом. Она понятия не имеет, что я сделал для нее… и она бросила меня.

– Я позвоню тебе, когда что-то узнаю, – говорит Кэннон.

– В этом нет необходимости. Она вернулась в Нэшвилл. Подготовь самолет. Я хочу вылететь через час. Позаботься о том, чтобы на взлетной полосе меня ждала машина. И пришли мне на телефон ее чертов адрес.

Последние слова кажутся мне унизительными. Учитывая, что я должен был бы знать адрес своей жены. Но меня не настолько это интересовало, чтобы я спросил ее об этом. Потому что я был более чем удовлетворен тем, что она была в моей постели, в моем чертовом пентхаусе, и меня не интересовало, какую жизнь она вела до меня. И это, очевидно, было огромной чертовой ошибкой.

– Все сделаю, парень. Секунду – самолет готов к вылету. Капитан Джим ждет указаний.

Конечно, ждет. Потому что я забыл. Я потираю виски и закрываю глаза.

– Скажи капитану, что я скоро буду.

– Хорошо.

Я вешаю трубку и направляюсь в спальню. Вся одежда, которую по моему распоряжению прислали для Холли, словно смеется надо мной, пока я пакую чемодан. Я понятия не имею, что я должен упаковать для того, чтобы валяться у нее в ногах, и я ни разу не был на концерте музыки кантри. А поскольку у меня нет фланелевых рубах и ковбойских сапог, я бросаю в чемодан джинсы, футболки, несколько костюмов – потому что никогда не знаешь, когда они тебе могут понадобиться – и все остальное свое дерьмо.

И я выхожу из пентхауса менее чем через десять минут. Я собираюсь найти свою жену.

В Нэшвилле, за несколько часов до рассвета, я паркую арендованный «мерседес» у тротуара перед многоквартирным домом, который уже пережил свои лучшие дни.

И это здесь живет Холли?

Моя злость на ее студию возрастает по экспоненте. Они делают на Холли огромные деньги, а она не получает почти ничего за свою работу. Сволочи. Но это скоро изменится.

Подойдя по растрескавшемуся асфальту к крыльцу, я читаю имена жильцов рядом с дверью. Прежде чем я нажимаю на кнопку звонка, кто-то выходит и придерживает дверь, чтобы впустить меня. Так что я могу направиться прямо наверх, потому что гребаной охраны здесь нет.

Если верить табличке на входной двери, квартира Холли располагается на четвертом этаже, под буквой «Е». А на дверях лифта висит объявление «лифт сломан», написанное выцветшим черным маркером. Можно лишь догадываться о том, как долго висит это объявление. Но одно мне чертовски ясно – Холли больше не проведет ни одной ночи в этой дыре.

Я взбегаю по лестнице, перепрыгивая через три ступени, и стучу в дверь. Вежливо, насколько могу.

И жду.

Никакого ответа.

Я снова стучу. Уже не так вежливо.

Ответа нет, и я принимаюсь колотить в дверь.

– Холли, открой эту чертову дверь!

Дверь напротив приоткрывается, и высовывается белобрысая голова в дредах.

– Эй, ты, уймись. Некоторые здесь пытаются уснуть.

Не обращая внимания, я продолжаю колотить в дверь.

– Ее здесь нет, парень. И я не думаю, что она скоро вернется.

Судя по графику гастролей, которые Кэннон прислал мне по электронной почте, они должны были прибыть в Даллас лишь послезавтра к вечеру.

Я поворачиваюсь к укурку.

– Откуда ты знаешь, что ее там нет? И откуда ты, черт возьми, можешь знать, что она нескоро вернется?

– Уймись, братишка. Я видел, как прошлым вечером она выходила из квартиры с чемоданом в руках.

Я не спрашиваю, почему он смотрел, как Холли выходит из квартиры с чемоданом, потому что это не имеет значения. Она больше не вернется сюда и не увидит этого парня.

Выйдя из дома, я звоню Кэннону.

– Она уже уехала. Выясни, где они выступают.

– Уже выясняю.

– Сейчас же. Пока я жду на трубке.

– Я же сказал, уже выясняю, Крей. Постой, я кое-что нарыл. Похоже, у них незапланированный концерт.

Я забираюсь в «мерседес» и тащу свою задницу к самолету.

Глава 5

Крейтон

– Ты что, смеешься надо мной? – спрашиваю я у охранника, стоящего между мной и дверью, ведущей за кулисы театра «Мажестик» в Сан-Антонио.

– Никто не имеет права входить сюда без пропуска, а у тебя пропуска нет.

– Но моя жена находится там.

– Мне на это наплевать, парень. У тебя нет пропуска. Позвони ей, чтобы она принесла тебе пропуск, тогда сможешь сюда войти.

Учитывая, что Холли все еще не ответила ни на один мой звонок, мне неловко признаться, что такой выход мне не подходит. Я провел в Сан-Антонио целый день, пытаясь разыскать ее, и мое терпение уже на пределе. В зале гаснет свет.

– Шоу начинается, парень. Иди, сядь на свое место, пока тебя отсюда не вывели.

Я собираюсь возразить, но в это время на сцене загорается свет, и очень толстый мужчина, одетый в футболку с логотипом радиостудии, выходит из-за кулис с микрофоном в руке.

– Вы готовы к встрече с этой маленькой леди?

Все кричат, но, по-видимому, этой реакции ему недостаточно.

– Я спрашиваю, готовы ли вы к встрече с Холли Викс?

Толпа кричит еще громче, и я решаю, что охранник дал мне неплохой совет. Мне лучше занять свое место, потому что, похоже, я наконец нашел свою жену.

Мне пришлось покупать билет у спекулянта у входа, потому что в кассе билетов уже не было. Но мое место находится во втором ряду, так что я не собираюсь жаловаться. Отойдя от охранника, я пробираюсь на свое место и обнаруживаю, что с одной стороны от меня сидят три вопящих девчонки, а с другой – женщина средних лет, которая вовсе не разделяет их восторга. Но мне на них наплевать, потому что конферансье объявляет:

– Тогда поприветствуем мисс Холли Викс так, как мы умеем это делать здесь, в Сан-Антонио.

Свет на сцене гаснет, и раздается барабанная дробь. К ней присоединяются звуки одной гитары, потом второй, и на сцене снова вспыхивает свет.

А вот и она.

Моя чертова жена.

На ней крохотная черная кожаная юбка, сапоги из серебряной кожи, отделанные бахромой и доходящие ей до середины бедра, и обтягивающий серебряный топ. Ее волосы еще пушистее, чем я когда-либо их видел, а тонны макияжа с блестками придают ей вид местной старлетки.

– Эй, Сан-Антонио! Сегодня вечером вы бесподобны!

Я не помню, чтобы она говорила со мной с таким сильным акцентом. Он редко проявляется в моем присутствии, и мне кажется, что она пытается скрыть его. Но мне не нравится мысль о том, что моя жена что-то скрывает.