Страница 89 из 133
Ласточка прислушалась к себе и успела заметить, как постепенно, словно талая вода, отступает ноющая боль в ногах. Как гул в висках сменяется благословенной легкостью и уходит гнетущее напряжение, сутулившее плечи.
Привычная усталость, которую Ласточка почти не замечала, сгинула, сдернув серую пелену с глаз. Ого, подумала лекарка, а я забыла уже, каково это - когда ничего не болит, не ноет, не ломит и не отваливается.
- Ну-ка, милорд, выпейте, это вам поможет. Точно говорю, поможет, в кои веки деревенские побасенки оказались правдой... Поддержи его, Лана. Пейте, милорд, миленький, пейте, попустит вас с божьей помощью...
Может ли Господь действовать руками дьявольского отродья? Ласточка фыркнула. Господь все может, а отродье...
У отродья есть душа живая... по крайней мере, была. Хорошее было отродье, неглупое, незлое. Взбаламошное, конечно. Замечательное было отродье, чего уж там говорить. Самое лучшее на свете. Любимое. Что ж теперь... ничего не осталось?
- Передай спасибо господину твоему, - Ласточка подняла голову и посмотрела на молодого найла, с любопытством наблюдаюшего за лечением. - Каю то есть. Спасибо передай.
А спасибо передать дайствительно было за что. Радель кое-как, с уговорами, опростал чашку марева, и ему получшало на глазах. Жар сократился, пот выступил и высох, дыхание выровнялось. Исчезли алые пятна на скулах. Белки больше не блестели обморочно меж слипшихся ресниц, веки сомкнулись, и мучительное забытье перешло в сон.
- Заснул, - шепнула Лана, сидевшая на своей свернутой подстилке у изголовья лорда. - Теперь на поправку пойдет. От единой капельки сон хороший, здоровый сон, две капельки маету ночную вылечат... - Она растопырила пятерню и принялась загибать пальцы. - Три - сон будет тяжкий, с кошмарами, четыре - пару суток будешь спать беспросыпу. А если пять накапать - то и не проснешься.
- А следующую порцию когда можно милорду давать? - спросила Ласточка, поправляя меховой плащ..
- А вот проснется - и наново напоим. Ты, теть Ласточка, тоже спать ложись, я подежурю. Я тут, рядышком, посижу, посторожу...
- Марево маревом, а кормежка нужна лорду хорошая. Супчику бы ему сварить куриного. Лаэ!
Но молодого найла в комнате не оказалось. Когда он ушел, Ласточка не заметила. Дрова в камине прогорели, Ласточка встала, чтобы подкинуть еще. Спать ей не хотелось. Открылось второе дыхание, будто десять лет свалились с плеч долой. Надо найти Лаэ и потребовать супу, или курицу для супа, и котелок, и соли, и...
Дерюга, прикрывавшая косой рассохшийся ставень, шевельнулась от сквозняка. Скрипнула дверь, Ланка вдруг пискнула и мышью шарахнулась в темный угол.
Ласточка обернулась.
На пороге стояло дъявольское отродье, картинно прислонившись к косяку, сложив на груди руки. Глаза сумрачно мерцали из чащи волос, из пестрого хлама. Мерцали не менее таинственно, чем бусины и монетки в колтунах, и не менее ярко, чем золотное шитье на сапогах. Сапоги были другие, чистые. И плащ другой, целый. А отродье было все то же, с надменной позой и лицом оскорбленной принцессы.
Пришел, подумала Ласточка. И чего же ты пришел, красота моя несравненная, любопытно стало?
Оказалось, что она произнесла это вслух, Кай вздернул голову, зазвенели побрякушки в черной гриве.
- Любопытно, да, - сказал он, и голос у него был хриплый, то ли простуженный, то ли надорванный. - Любопытно, что у тебя за спасибо такое. Лаэ сказал, ты тут спасибо направо и налево раздаешь...
Ласточке вдруг сделалось весело. Весело и просто.
Или да, или нет - куда уж проще.
Я ничего не теряю.
Ничегошеньки.
Она улыбнулась, разглядывая отродье. Замурзанное. В глазах укор. Щеки горят. Такой весь из себя растакой. Явился за спасибом.
Сейчас получит.
Она шагнула вперед - раз. Как по воздуху, как во сне. Хороший сон, на поправку сон.
Два - маету ночную вылечит.
Три - тяжкий сон с кошмарами.
Четыре - пару суток без просыпу.
Пять - не проснешься никогда.
Заглянула в лицо, близко-близко. Ей казалось, что она смотрит на Кая сверху вниз. Подцепила пальцем завязку у ворота.
Дернула на себя.
- Эй! - удивилось отродье. - Ты что...
Дальше он только мычал. Шестой шаг они сделали вместе - Ласточка вперед, Кай - назад. Он ударился спиной о дверь и начал медленно проваливаться вовне, вместе с дверью, вместе с Ласточкой, прижавшейся раскрытым ртом к губам, грудью к груди, животом к животу, воткнувшей колено между ног, скрутившей ворот расшитой рубахи, как петлю.
- М-м-м!!! - наверное, он что-то сказать хотел.
Потом скажешь, мой прекрасный.
Она отпустила ворот, позволив ему вздохнуть, провела руками по ребрам, сжала ладонями бедра его сквозь одежду. Притиснула к себе, притиснулась сама - пахом к паху, накрепко, м-м-м-м, мой хороший, больше не вырываешься? Вот тебе спасибо, спасибо, спасибо, все спасибы для тебя, ни одного не утаю, спасибо такое, спасибо сякое, спасибо разэтакое! Спасибо огромное!
Дверь распахнулась, Кай вцепился в косяк, чтобы не упасть - но он уже отвечал, отвечал, да.
На спасибо отвечал.
Пожалуйста, отвечал. Всем телом. Особенно, одним местом.
Пожалуйста!
Ну, пожалуйста!!!