Страница 15 из 133
В середине первой четверти Ласточку растолкала Тинь, дежурившая в ночь. Она оказалась сильно напугана и бормотала только "Он замерз, замерз!" Кто замерз, почему замерз, Ласточка от нее не добилась.
Пришлось натянуть платье, запалить свечу, потому что Тинь прибежала без света, и пойти смотреть, кто там замерз.
Больничный зал встретил ее вздохами, покашливанием, стонами и шуршанием соломенных матрасов.
- Девочки... что там? - прохрипел из своего угла Крот, которого ночью маяло гораздо сильнее, чем днем.
- Замерз! - пискнула Тинь беспомощным голосом. Она плелась за Ласточкой и уже, видимо, сама не знала, почему так всполошилась.
В спертом воздухе растекался запах перегоревшего масла. Ласточка остановилась перед темной лужей, в которой отразился огонек свечи. В луже поблескивали осколки светильника.
- Тинь! С ума рехнулась? Сейчас же убери! Развезут же по всему залу!
- Я нечаянно...
- Вот и убери свою нечаянность. Кто у тебя замерз?
- Новенький...
Из ниши, где устроили найденыша, доносилось бормотание и хриплые вздохи. Скрипела веревочная сетка. Ласточка поставила свечу на каменный выступ - огонек заплясал от сквозняка.
Сперва Ласточка даже не поняла, кто лежит на постели. Она собственноручно укладывала в нее черноволосого мальчишку, теперь же перед ней лежал абсолютно седой. Седина расползлась от концов волос, разметанных по изголовью, и только вокруг лица оставалась черная кайма. Лоб блестел от пота, на ресницах и бровях росой сверкали капельки.
Найденыш мучительно вздохнул, перекатывая голову по тощей подушке, волосы с одной стороны натянулись, будто приклеенные. Не веря глазам, Ласточка нагнулась - и отшатнулась невольно. Это не седина, это иней! Не только на волосах, но и на наволочке. И откинутый край одеяла, и простыня - все, на чем останавливался потрясенный ласточкин взгляд - все покрывал тонкий серебрящийся налет, какой бывает на бревнах у банной отдушины в морозный день.
Мары полуночные, такое кого хочешь напугает!
Закусив губу, Ласточка заставила себя прикоснуться ко лбу найденыша. Жар, как она и ожидала. С парня льет градом, пот пропитывает волосы и белье, и застывает ледяной коростой. Откуда это?
Она протянула руку в сторону окна и поводила ладонью в воздухе. Нащупала прохладную струйку из щели, с надеждой оглянулась на свечу - огонек исправно плясал, но сквозняка для такой пляски было маловато.
- Вир... - пробормотал мальчишка и опять заерзал головой по подушке. - Ви-ир... Ммммм...
Выпростал из-под одеяла непривязанную руку, зашарил вокруг, заворочался, пытаясь привстать.
- Ви-и-ир...
- Лежи, лежи! - Ласточка перехватила слабую мокрую от пота ладонь, возвращая ее под одеяло.
В глубине комнаты поплыл огонек светильника: Тинь вернулась с тряпкой, подтирать масляную лужу.
Мальчишка задохнулся и заперхал гадким верховым кашлем, который не отводит мокроту, а только мучает грудь. На каменном выступе, рядом со свечой что-то дзенькнуло, вниз, на подушку и на скорчившегося мальчишку посыпались осколки.
Флакончик с цинковой мазью, забытый еще с вечера.
В то же мгновение метнулось и погасло пламя свечи. Тоскливо запахло горелой бечевой.
- Ласточка? - ползающая на карачках Тинь оглянулась.
- Здесь дует, как я не знаю что, - недовольным тоном отозвалась Ласточка. Она надеялась, что голос у нее не дрожит. - У парня ледяная лихорадка.
- Что у него? - Тинь поднялась с колен, бросив тряпку.
В дальнем конце зала что-то забормотал Крот, но Ласточка его не слышала. Она слышала, как шумно, постанывая, дышит странный найденыш. Еще она слышала стук собственного сердца.
- Ледяная лихорадка, - твердо повторила Ласточка. Она только что выдумала эту ужасную болезнь. - Я заберу его к себе. Не хватало еще, чтобы он перезаражал тут всех. Растолкай Зеба и Глухаря, пусть перетащат парня ко мне. Не выкидывать же его на улицу, право слово.
- Он... он был весь как ледышка! - пожаловалась Тинь, не решаясь приблизиться. - Весь как снегом засыпанный!
- Это соль. Когда пот сохнет, остается солевая корка. А постель у него вся мокрая, хоть отжимай. Белье надо снять и прокипятить с щелоком.
- А ты не заразишься?
- Я не заражусь, потому что я здоровая. И ты тоже, нечего трястись. А больных он может перезаражать. Тинь, быстро за помощниками! Я не намерена всю ночь тут сидеть!
Тинь повернулась, поскользнулась на масле, чертыхнулась и убежала. Ласточка выдохнула и разжала кулаки. Посмотрела на мальчишку. В полумраке лицо его, очерченное инистой короной, казалось темным. Только белки слюдяными полосками посверкивали меж несомкнутых ресниц.
Бывает так, что некоторые люди видят невидимое, слышат неслышимое, и делают невозможное. Бывает, человек поднимает тяжесть втрое большую своего веса, а потом не может сдвинуть ее ни на дюйм. Бывает, забирается на высоченное дерево или скалу, а потом не знает, как оттуда слезть. Бывает, посуда, ни с того ни с сего, падает на пол и разбивается, сами отворяются двери, вспыхивает или гаснет огонь, находятся и пропадают вещи. Люди пугаются этих явлений, приписывая их чуди из болота, дролям из холмов, марам из Полночи или чертям из-за печки. Не отказывая марам и чуди, Ласточка знала, что треть, если не половина этих явлений - дело рук самих людей. Или не рук, а помыслов, желаний и намерений, причем часто неосознанных. Некоторые люди способны задевать тайные нити, пронизывающие мир. Кто-то научен ими играть, но большинство - нет, большинство знать не знает ни про какие нити. И - дрожит и рвется паутинка, падают чашки со стола, загораются занавески, хлопает вьюшка в безветренный день.