Страница 102 из 133
- Твое здоровье! - и приложился к горлышку.
Зарен выпил, крякнул, отер усы и велел Коте:
- Полезай в подпол, девка, тащи нам сала. Там шмат под плитой захоронен.
Котя взяла с теткиной прялки лучину, запалила ее и полезла в подпол. Когда она, еле отыскав в темнотище "плиту", под которой дядька запрятал припасы, вернулась с завернутым в тряпицу бруском, рыцарь и мужик, сдвинув головы, раскладывали на столе огрызки и объедки замысловатыми узорами.
- Знач, от вдоль Вагина ручья до Жабьей Горки, оттеда держи на полночь, тропа там провешена. Пройдешь до островка малого, круглого, Кулачок называется. Там березу ищи о два ствола, оба наверху обломлены, она одна такая. От нее, значит, опять на полночь и чутка на закат возьми, пока в поперечную косу не упрешься. А с косы уже Чарусь видна, эт как облако на болото легло. По ночи оно зеленым светится. Девка, ты че ворон считаешь? Сало принесла? Режь давай!
Буль-буль-буль! - лилось в подставленную кружку рыцарское зелье.
- Значит, от березы на север?
- Слуш сюда...
- Может, все-таки сам покажешь?
- Неее! Там з-змеюка. И тебя она съест!
- Твое здоровье.
Дзень-брень. Буль-буль-буль.
- Чуди набегут, кричи: "В Чарусь, в Чарусь". Не тронут. А мож тронут, бес знает, что им втемяшится.
- А ты так и кричал?
- Я всяко кричал. Слегу из рук не выпускай, понял?
- Понял.
- И это. Того. Подарочков гадские старики затребуют. Есть подарочки у тебя?
- А что им дарить?
- Ножи железные, побрякушки. Есть у тебя побрякушки?
- Коть, поройся в сумке. Там в мешочке бархатном. Зарен, а по самой Чаруси как идти? Расскажи подробно.
Буль-буль-буль. Дзень-брень.
- Слуш сюда...
Котя втащила на лавку седельную сумку и развязала ее. Мешочек из бархата лежал неглубоко.
- Ой, добрый сэн, а зачем вам зеркальце? И гребни какие красивые! Ой, и ленты шелковые...
- А чтоб девушкам дарить, - рыцарь рассмеялся. - Хочешь, Котя, зеркальце? Дарю, твое будет.
- Ой, добрый сэн... спасибо...
Котя в жизни не видела зеркала. Это было серебряное, овальное, с решетчатой ручкой. От него тут же отскочил и побежал по бревенчатым стенам светлый как солнышко зайчик. Собственное котино лицо мельком отразилось в серебре, как растекшийся на сковороде блин. Котя перевернула зеркальце и хлопнула его на колени, словно увидела что-то запрещенное. Сердце колотилось.
Почему-то было ужасно неловко разглядывать себя. Вот если бы я была красивая, как дева Канела...
Котя вдруг тихо ахнула и закусила губу.
Пояс на ней был еще материн, узорами тканый.
Зеркальце только что подарил... Суженый?
Она испытующе посмотрела на черноглазого рыцаря.
- До двустволой березы, - бормотал он, черкая горелой лучиной по тряпице из-под сала, - От нее на север... Коть, ты чего так смотришь?
- Ничего, - сказала девушка хрипло. - Дядь Зарен, одолжи мне топор, а?
***
Началось!
Кай вылетел на стену, как на крыльях, не ощущая веса кольчуги на плечах, меча на поясе и щита на руке. Упер щит острым концом в сапог, глянул из-за плетеного ограждения вниз, на мерзко темнеющую жижу во рву, на приземистую башню барбакана, прикрывающую поднятый мост.
Ивовые плетенки понатыкали меж каменных зубцов повсюду по настоянию Чумы.
Разбойники, как осы облепившие деревянную галерею, приветствовали своего вожака радостными воплями.
Кай, не обращая на них внимания, жадно вглядывался в ровное поле перед крепостью, за которым расположился рыцарский лагерь, а еще дальше серели длинные деревенские дома.
Сердце бешено колотилось о ребра - не от страха, от радости.
Похоже, Соледаго решил не ждать завершения переговоров. И плевать ему на пленного старостержского лорда.
Ровным строем шла пехота. Развевались треугольные знамена. Рыцарские кони, закрытые яркими попонами, вышагивали степенно, как на параде, неся закованных в железо всадников.
С натугой двигались две осадные башни, скрипели колесами, взрывали поросшее жухлой травой поле, оставляя за собой глубокие борозды. Солдаты налегали на упряжь, подбадривая друг друга хриплыми выкриками.
Следом волокли таран с треугольной крышей, облепленной пестрыми шкурами.
Кай дурными словами проклял слепящее безумие, которое каждый раз накатывало на него в бою. Если бы, перерезав охрану на лесопилке, он сподобился пожечь заготовки для осадных орудий...
Но тогда за его плечами стоял отец, злой и яростный после нескольких месяцев голодного заточения. Что ему было до каких-то деревяшек.
Старое привидение.
Вот и сейчас Кая начало знакомо потряхивать, он стиснул челюсти, не желая впускать в себя шиммелеву силу. От нее он становился, как пьяный, цвета выворачивались, растягивалось время...
Не сейчас. Сам справлюсь.
Кай повел плечами, облитыми тяжелой кольчугой, резко выдохнул.
Гул в ушах и заполошный плеск крови отступили, словно бы тот, кто стоял за его плечом, перестал понуждать, затягивать горло стальным арканом. Петля его ослабла, но никуда не делась.