Страница 19 из 64
Двадцать восьмой ариго остановился под цветущей грушей. Здесь несколько месяцев назад он взял в жёны Линнель, поклялся ей в верности и вечной любви… Здесь стояла беседка, увитая розовыми побегами… Здесь он держал за руку самую прекрасную девушку в мире…
Тёмные волосы, убранные в причёску… Серые глаза, немного испуганные и такие доверчивые… Тонкая кисть, которую он поднёс к губам и поцеловал, а на пальце — странный мужской перстень… Фер зажмурился. Опять это видение! Это не Лин, а снова незнакомка, с которой его явно что-то связывает. Но что именно? Он никогда не видел эту сероглазку! Он женился на Линнель, которую любит всем сердцем!
Фер потряс головой, пытаясь избавиться от навязчивого видения. Есть другие проблемы. Нужно начинать с начала переговоры с Деистаном, чтобы избежать войны. Они не могут себе позволить быть атакованными. Деи слишком сильны. Да и не было в Новом мире войн! Их предки укрылись здесь, чтобы спокойно жить и не бояться за своих детей…
Взгляд его зацепился за что-то, и Фер не сразу понял, за что именно. Под деревом тускло блеснуло. Нечто, чего в траве явно быть не должно. Фер наклонился, поднял. Зуб животного, похоже большого, желтоватый и шершавый, с дырочкой, через которую продет чёрный тонкий шнурок. Концы разлохмачены, видимо, развязался и упал… Чей же он?
Фер сжал амулет в кулаке, и его пронзило странное ощущение дежа-вю. Словно он уже был здесь, видел эту сцену со стороны когда-то давно. Но вспомнить не мог. В памяти навязчиво крутились лишь серые глаза, этот чёрный шнурок, вдетый в зуб, и синее платье. Он даже почувствовал гладкость ткани на своей ладони, как нежную робкую ласку. Твою магию! Похоже, он перестаёт дружить с головой!
— Фер!
Обернувшись, он увидел неспешно пересекающего парк Леви. Братишка нёс в одной руке пузатую бутыль, в другой — два бокала. Обалдеть можно! Трёхсотлетнее вино! Оно видело ещё Святую Инквизицию до того, как бутылку уложили на стойку в подвале дворца, а этот балбес так запросто помахивает ею при ходьбе!
— Леви, ты сбрендил, — усмехнулся он другу. — Отец убил бы нас, если бы увидел распивающими саван-траминер тысяча шестьсот восемьдесят лохматого! Да ещё из бесценных бокалов матушкиного приданого!
— Это просто хрусталь и вино, брат, — Леви сунул ему в руку бокал и вытащил восковую пробку из бутылки. — Тебе надо расслабиться. А то заработаешь нервный срыв… Держи и пей.
Он налил вино густого жёлтого цвета в бокалы, и Фер почувствовал прохладу сквозь хрусталь.
— Да, ты прав. В последние дни мне кажется, что крыша едет…
— Соберись, ариго! Давай, брат, за тебя!
Они чокнулись и не спеша выпили терпкое, крепкое как ликёр, вино. Потом Леви повторил и спросил:
— А что не так с твоей крышей? С Лин поссорился или…
— Или, — Фер повернул бокал в пальцах, глядя, как солнце играет на гранях вырезанных искусной рукой цветов. — Мне почему-то кажется, что я живу не своей жизнью… Бывает у тебя такое?
— Не бывает, — открестился Леви. — Я точно на своём месте, я Леви, твой молочный брат, твой друг и соратник. А ты?
— Не смешно. У меня стойкое ощущение, что всё не так, как должно быть. И ещё вот это…
Он разжал кулак и показал Леви зуб.