Антискептик

Близкие люди свободе мешают,

В связях случайных – душевный приют.

Щедрым на шею садятся и едут,

Скрягам – почёт за умение «жить».

Запросто верят нелепому бреду.

С правдой не модно, как раньше, дружить.

Мечутся люди, покоя не зная,

Счастья желают, втоптав его в грязь,

Где-то внутри это всё понимая,

Но от толпы оторваться боясь…

Внутренний диктатор

Я себе уже всё доказал,

А другим… много нервов и чести.

Мой снобизм долго жить приказал.,

Жаль, что совесть осталась на месте.

Если б сгинула вдруг без следа,

Я б давно сыром в масле катался.

Но сейчас это стОит труда,

От которого я зарекался.

Выбор сделан, назад хода нет.

Да и нужен ли ход этот странный?

Ведь не им одержим много лет

Был глубинный диктатор жеманный.

По едва различимым следам

Обречённых по мукам скитаться,

Я иду по чужим городам,

Неспособный грехом наслаждаться.

Одиноко бывает порой

К неизведанной цели стремиться,

Слыша шёпот и смех за спиной.

Но тем яростней хочется биться!

Сдаться просто, но не суждено.

Да и не за чем! Что там, в плену-то?

Всё давно не тобой решено

И двуликие властвуют люто.

Я таким уже всё рассказал,

А своим без меня всё понятно.

Мой диктатор меня наказал

Тем, что жить расхотелось нечестно…

Восковые фигуры

Простите все, кого обидел

Напрасно или поделом.

Я не в обиде смысл видел,

А в низвержении корон.

Корон, присвоенных нахально,

Без оснований и заслуг.

Все люди братья изначально,

Иное – от бесовских слуг.

Смешные в пафосе людишки

В фантомный веруют престол.

В экстазе набивают шишки,

Молясь ему, лобзая пол.

Комична чопорность людская

Для неподдельных и живых.

В них не живет надменность злая,

Как в тех фигурах восковых,

Котороые творят кумира

Из неодушевлённых снов.

И жертвуют ему полмира,

Лелея золотых тельцов.

Завет дарованной свободы

Сменив на бренный макияж,

Рабы для непокорной моды

Кутят взапой никчемный стаж.

Молясь лишь зеркалам холодным,

Самозабвенно не живут.

И им, до фетишей голодным,

Терзанья совести не жмут.

На масках лживые улыбки

Для недалеких, но родных.

Но и они предельно зыбки

В миру игрушек заводных.

Простите все, кого обидел

Хоть буквой или запятой.

Я вас отнюдь не ненавидел,

Мне просто в тягость мир пустой…

Время – не бремя

Через себя опять шагаю,

Свыкаясь с болью перемен.

Привычным память отвлекаю

В плену видавших виды стен.

Перо, бумага, мыслей бремя —

Всё, как и прежде, нарасхват.

Мой друг и враг, ночное время

С отшельничеством лучший сват.

Оно и роскошь, и наука,

Но каждый волен выбирать —

Награда или просто скука,

Рождаться или умирать.

Кому-то хочется поникнуть

Подобно утренней луне.

Кому-то новый мир воздвигнуть

Пусть лишь в одном, но лучшем дне.

А мне уже и то, и это

Совсем не к спеху выбирать.

А может быть и время где-то

Решило мне отсрочку дать.

Перо, бумага, тишь и время —

На редкость правильный союз.

Надёжное родное стремя

Для заплутавших где-то муз.

До дыр заслушана святая

И искренняя тишина.

И вместо точки запятая,

Но это не моя вина.

Так в чём-же все-таки призванье,

Родиться или умереть?

Откуда взять такое знанье,

Чтоб безвозвратно улететь?

Опять отсыпав мыслей в строки,

Пришел туда, откуда шёл.

Да как-же вытерпеть все сроки,

Чтобы гордиться – я нашёл!

Ответ у времени в секрете

Пылится в очереди лет.

Да и нужда в его ответе

Тускнеет, как и сам ответ…

Вряд ли

А вряд ли мне придется снова

Бросаться в омут с головой.

Искать неведомого крова

И воевать с самим собой.

А вряд ли парус мне найдётся,

Способный верить до конца,

Что счастье и для нас проснётся

От слов небесного гонца.

А вряд ли будут вспоминаться

НепрОжитые мной часы,

В которых я хотел остаться,

Забросив время на весы.

А вряд ли суждено проснуться

Когда-нибудь совсем другим.

Назад несмело обернуться

И выйти из воды сухим.

А вряд ли бедная синица

Вернётся к алчущим рукам.

И память, разума царица,

Весь мир расколет пополам.

А вряд ли вере на потребу

Насущное растает в дым,

Надеждой будет плыть по небу

И согреваться золотым.

А вряд ли ближе к людям станет

Любой невыдуманный сон.

Неразделённым чудом канет

В болото сАмостных корон.

А вряд ли стыть моим терзаньям

В опале рухнувших надежд,

Давно привыкшим к осязаньям

Немодных траурных одежд.

А вряд ли обернётся главным

Очередной аванс судьбы.

И боем сломленный неравным

Весь смысл укроется в мольбы…

Все четыре стороны

На все четыре стОроны

Ходил я много раз.

Но всюду ждали вОроны

И непонятный сглаз.

Пускался во все тяжкие,

Прозрения искал.

Бежал в одной упряжке я

Со всеми, кто пропал.

Скитался по уныниям

Потерянной душой.

И покрывался инеем

Стократно мир чужой.

Я барами-порталами

Вселенные менял.

Флюидами усталыми

Достоинство ронял.

Не зарился на лучшее,

Прижившись в мираже.

Ведь всё вокруг заблудшее,

Как в песнях Беранже.

Противился реальности

Покуда мог платить,

И все свои ментальности

За грош мог заложить.

Не маялся сочувствием

К нелепому себе.

И с дьявольским напутствием

Искал свой рай в стекле.

Довольствуясь забвением,

Жил в зеркале кривом.

Лихим обыкновением

Стыл в мире неживом.

Но все четыре стороны

Вдруг стали тупиком.

И сгинули все вОроны,

И стал я чудаком.

Как будто кто-то шёпотом

Проснуться мне помог.

Не криком и не топотом,