Страница 4 из 10
Видать, большая убойная сила таилась в налитом бюсте и в сильных леркиных ногах. Но Лерка, кокетничая, заявляла:
– Говорят, смех снижает вес. Расскажите что-нибудь смешное.
«А у меня Светка миниатюрная, точёная», – тщеславно подумал Антон.
– Жизнь даётся один раз и прожить её надо на курорте, – выдала афоризм Светка. А потом, схватив сухую валежину, кем-то воткнутую в песок, замерла в скульптурной позе.
– Девушка с веслом, – крикнула она. Мишка с Леркой захохотали: похоже! Антон вспомнил рассказ Николая Осиповича о том, что позировавшая скульптору Шадру для девушки с веслом прославленная спортсменка Вера Волошина во время войны стала партизанкой, была схвачена фашистами и повешена. Прав был Николай Осипович, когда добавил, что нынешнее поколение из-за незнания смеётся над тем, что должно вызывать слёзы. «Потом обо всём расскажу Светке», – решил Антон, отбросив валежину в куст ивняка.
Лерка, расстелив скатёрку, достала бутерброды и конфеты. Угощайтесь!
Благодать:
– И под каждым ей кустом здесь готов и стол, и дом, – похвалил её Антон.
Видать, Лерка втюрилась в Мишку, потому что, подняв свой недопитый «мерзавчик», сказала:
– За настоящего мужчину, который может за себя постоять и за чужих полежать.
Мишка тоже оказался предусмотрительным. Он захватил с собой карты. Усевшись по-восточному – ноги калачом, стал показывать фокусы. Карты так и летали у него в руках, то превращаясь в веер, то в эдакий картопад, который вновь стекал в колоду. Предлагал Мишка сыграть в очко, но никто, кроме него, в очко играть не умел. Ограничились игрой в подкидного дурака.
Антон всех восхитил, когда кролем сплавал на другой берег озера, преподнёс девчонкам по букету купавниц.
– Чемпион! – похвалила его Светка. Лерка с Мишкой похлопали в ладоши. Лерка сплела из купавниц венок и надела на голову Светке.
– Принцесса, – восхитилась она. Да, действительно, Света была неотразима.
– Ну, так что у тебя за американская тётка? – полюбопытствовал Антон, ложась на песок возле Мишки.
– Ты что поверил? – сверкнув зубами, рассмеялся Мишка. – Угнал я «Мерс» с соседней улицы. Стоит две недели бесхозно. Хозяева, наверное, в Турцию улетели. Вот и я взял взаймы. Сдал на права, а потренироваться не на чем. А как открывать тачку без ключа давно умею.
Вот так сюрприз! Антону вдруг расхотелось купаться и валяться на песке. Ну и устроил Хаджи-Мурат спектакль. За это ведь могут в тюрьму посадить. Угнал чужую машину.
– Да как ты мог? – возмутился он.
– Я говорю: всё замётано, всё продумано, – самоуверенно оборвал Мишка Антона.
Уверял в том, что всё «замётано», Мишка зря. Жизнь внесла поправки в Мишкины расчёты. Хозяйка «Мерса» успела вернуться из Турции в Крутогорск и даже съездила в этот день на реку, чтобы омыть прах турецких дорог и насладиться купанием в пресной воде. Выйдя после обеда, она не обнаружила свою машину и, конечно, подняла хай.
Антон долго лежал на спине, прикрыв ладонью глаза. А сев, изрёк:
– Давай машину оставим около посёлка, а сами поедем на автобусе, – прошептал он Мишке. – Мне ведь на пленэр надо.
– Да ты что? – обиделся Мишка. – Что девчонки скажут. Я обещал Лерке с доставкой на дом. Поспеешь ты на свой пленэр.
Услышав слова о доставке на дом, Светка закричала:
– Меня сразу на третий этаж.
– А меня на первый, – подхватила Лерка, – в деревню Лянгасы.
– На руках занесём, – пообещал Мишка. Не хотел он понимать опасность, которая встревожила Антона.
Девчонки-то, наверное, не догадывались, что у Мишки машина ворованная и всё может кончиться плачевно. Надо сматываться, пока не поздно. Зачем Мишка-то кобенится?
Антон корил себя за то, что согласился ехать на этом самом «Мерседесе». Сразу ведь заподозрил, что вряд ли машина Мишкина.
Сколько раз попадал он из-за этого Мишки впросак. И вот опять попался.
Оставить Мишку с его машиной и девчонками, уйти на автобусную остановку одному, сославшись, что надо к пленэру собираться, но было как-то неудобно и стыдно. Скажут сдрейфил. Слишком явно будет, что он испугался. Да и Светка обидится: оставил её. Все будут кричать, что он трус, что пленэр тут ни при чём.
Расхотелось болтать, травить анекдоты и даже плавать.
Мишка, Мишка – прохиндей из прохиндеев.
Ещё когда учились они в шестом классе и ходили вместе в изостудию к Николаю Осиповичу, придумал Мишка розыгрыш для веселья. Пусть Антошка нарисует карикатуры на студийцев: высоченного Витю Солкина по кличке Каланча, симпатичненькую с длинными косами Соню Чижову, рыжего Андрея Зонова, а Мишка сделает подписи ко всем портретам. Вот будет смеху! Антошка нарисовал студийцев потешными уродцами, а Мишка, похохатывая, сделал подписи. Однако веселья не получилось. Палкин и Зонов, увидев в коридоре эту портретную «галерею», стали показывать Антону кулаки. Разбирались на улице у глухой без окон торцовой стены. Досталось тогда Антошке, а Мишка оказался вроде и ни при чём. Сильнее всех рассердилась на Антошку Сонечка Чижова, которая всегда улыбалась ему. Дрожащими от обиды губами она прошептала:
– Я тебя ненавижу. Такое накарябать!
Конечно, кто обрадуется, прочитав под портретом красавицы с длинными косами надпись: «Корова Му».
Но больше всего возмущения было из-за карикатуры на долгоносого юркого Изьку Клойзнера, хотя получился он вроде смешнее всех – похожим на Изьку – эдаким жучком-долгоносиком. Мишка под этим рисунком написал: «Изька – жид по верёвочке бежит. Как верёвочка порвётся, так и жид перевернётся». Изька, увидев портрет, разревелся. А Николай Осипович страшно рассердился. Позвал Антошку и Мишку в свой узенький кабинетик, где хранил бумагу, краски, холст, и возмущённо спросил:
– Я что вас этому учил, чтоб вы такие паскудные шаржи рисовали?
– Я не рисовал, – оправдывался Мишка. – Я только писал. Антошка стоял, понурив голову. Значит, его главная вина.
– Миша, приведёшь отца, а с тобой, Антон, я дополнительно разберусь, – пообещал Николай Осипович.
Но Мишка отца не привёл и вообще забросил студию. После этого Николай Осипович к Антошке построжал и даже перестал, как прежде, хвалить за эскизы, которые были исполнены лучше, чем у других ребят. А ещё после этого Николай Осипович говорил студийцам о том, что словом и рисунком можно у человека поднять настроение, а можно его морально убить, и надо это зарубить каждому на носу и быть очень ответственным за то, что изображаешь или пишешь.
Но, несмотря на провинность, когда перешёл Николай Осипович на работу в художественное училище, то из студийцев только одному Антошке Зимину предложил поступить туда.
А Мишка «малевание в гробу видел», потому что завлекала его торговля аквариумными рыбками, которых привозила ему из Москвы мать-проводница фирменного поезда «Крутогорск».
В Москве на птичьем рынке стоили эти меченосцы и вуалехвостки копейки, а здесь запрашивал Мишка рубли. Мечталось ему на рыбках сделать капитал, чтобы купить гитару и создать оркестр, который на всяких юбилеях и корпоративах будет заколачивать крутые денежки.
Скатил он всех рыбок конкуренту, когда узнал, что открылся зоомагазин и там рыбок полным-полно. Стал подрабатывать Мишка на автомойке. А потом нашёл занятие ещё выгоднее.
Был он на выдумки горазд. Дед у него гнал самогон. Канистра с зельем стояла в ванной комнате. Отправляясь мыться, Мишка наливал самогонку во фляжку, а в канистру добавлял столько же воды, рассчитывая, что дед не догадается о Мишкиной проделке. В конце концов самогон так обессилел, что деда приятели-старики подняли на смех, когда он притащил в компанию и стал расхваливать доморощенный «первач».
Мишка со своей фляжкой спускался в овражек, где обычно собирались кореша. Зарядившись зельем из фляжки, совершали набеги на ближние сады, чтобы нарвать зелёных яблок, натеребить красной черёмухи или крыжовника. Потом опять веселились в овражке, вспоминая опасный набег. Но самым главным для Мишки был сбор всяких железяк, которые складировал он за домом в зарослях репейника. Чего только не притаскивали взбодрённые Мишкиным самогоном кореша. Даже крышки от уличных канализационных люков прихватывали, чтоб заслужить Мишкино расположение. А Мишке это надо было для того, чтобы заработать на металлоломе бабло.