Страница 51 из 129
- Третий месяц? Чего же смотрит его врач?
- Гандар постоянно при нем и пользует его.
- И ничем не в силах помочь?
- Да видишь ли, - сказал Лукан, - его послушать - и остальных лекарей, к которым обращались, тоже, - так все идет как надо, король поправляется. Но я заметил, что они шепчутся по углам и вид у Гандара озабоченный. - Он искоса взглянул мне в лицо. - При дворе царит беспокойство, я бы сказал даже - опасение, и как бы оно не распространилось и дальше, за пределы двора. Тебе незачем объяснять, что это будет сейчас значить, если в стране подорвать доверие к могуществу короля. А слухи уже поползли. Ты ведь знаешь: чуть у короля живот заболел, сразу все в страхе - отрава; а теперь идут толки про чары и наговоры. И не без причины: у короля по временам лицо становится такое, будто он увидел призрак. Да, да, пора тебе вернуться домой.
Мы уже ехали по дороге, ведущей от моря. Оседланные лошади и конный эскорт ждали наготове у самой пристани. Вооруженные всадники сопровождали нас скорее ради придворного этикета, чем для безопасности, ибо дорога между портом и Лондоном людная и хорошо охраняется. А может быть, подумалось мне, это и не эскорт, а конвой, доставляющий меня ко двору?
Я сухо заметил Лукану:
- Король, я вижу, действует наверняка.
Он быстро взглянул на меня, но вслух лишь сказал с уклончивостью царедворца:
- Король, быть может, опасался, что ты не захочешь его лечить. Ведь врач, не сумевший исцелить короля, рискует, скажем так, своей репутацией.
- Своей головой, ты хочешь сказать. Надеюсь, бедняга Гандар жив?
- Пока да. - Он помолчал, потом скромно заметил: - Я, конечно, не знаток, но, по-моему, не тело короля, а его душа нуждается в лечении.
- А-а, так тут требуется моя магия? - Он молчал. Я добавил: - Или, может быть, нужен его сын?
Он опустил веки.
- Ходят слухи и о нем.
- Не сомневаюсь. - Я говорил таким же ровным тоном, как и он. - Одна новость дошла до меня еще в пути: королева была опять в тягости. Ей срок вышел, насколько я понимаю, с месяц назад. Кого она родила?
- Мальчика. Мертвого. Говорят, от этого король и повредился в уме, а рана его вновь воспалилась. Теперь же пошли слухи, что и старший его сын мертв. Собственно, говорят, что он умер в младенчестве, что никакого сына не существует. - Он смолк. Взгляд его был направлен между ушей коня, но в голосе прозвучал намек на вопрос.
- Неверно, Лукан, - ответил я. - Он жив, здоров и благоденствует. И быстро растет. Не бойтесь, он явится, когда будет нужда.
- Ага! - Он с облегчением перевел дух. - Значит, правда, что он у тебя. Эта новость исцелит если и не короля, то королевство. Ты привезешь мальчика в Лондон?
- Сначала я должен видеть короля. А там посмотрим.
Царедворец чувствует, когда разговор исчерпан. Лукан больше не задавал вопросов и стал обсуждать более общие новости. Он пересказал мне с подробностями то, что я знал в целом из писем Эктора. Оказалось, что Эктор не преувеличил опасность. Я нарочно не расспрашивал о возможных угрозах с севера, но Лукан сам завел об этом речь. Он рассказал о том, что к северу от Регеда вдоль старого вала Адриана увеличены гарнизоны крепостей, и о том, какое участие принимает Лот в обороне северо-восточных берегов.
- У него там дело не спорится. Не потому, что участились набеги, скорее наоборот, последнее время там довольно спокойно, так что, вероятно, именно из-за этого. Малые царьки не доверяют Лоту; говорят про него, что он жесток, скуп при дележе добычи и заботится только о себе; и, видя, что настоящей драки пока нет и поживиться нечем, они уходят от него и уводят воинов домой обрабатывать землю. - Он презрительно хмыкнул, насколько это позволительно придворному. - Глупцы, они не понимают, что нравится им их вождь или нет, но если они не хотят сражаться, то скоро им будет нечего обрабатывать, да и не для кого - ни земли, ни семей.
- Но Лот заинтересован главным образом в союзе с южными соседями. Его связи с Регедом крепки? Почему к нему относятся с недоверием? Подозревают, что он норовит поживиться за чужой счет? Или тут еще что-то другое?
- Этого я не могу тебе сказать, - каменным голосом ответил Лукан.
- А больше у Утера нет никого, кто мог бы командовать на севере?
- Разве что он сам возьмется. А ставить кого-то над Лотом он не может. Его дочь сговорена за Лота.
Я удивился.
- Его дочь? Стало быть. Лот все же согласился взять Моргаузу?
- Да нет, не Моргаузу. Этим браком Лотиана не соблазнить, хотя она и выросла красавицей. Лот честолюбив, он не станет волочиться за побочной дочерью, когда можно получить законную принцессу. Я имел в виду дочь королевы, Моргиану.
- Моргиану? Да ведь ей едва ли пять лет!
- Тем не менее она сговорена. А слово короля обязывает, сам знаешь.
- Да, кому и знать, как не мне, - сухо отозвался я, и Лукан понял, что я думаю о своей матери, которая родила меня Амброзию, не связав его ничем, кроме тайного обещания, и о своем отце, который соблюл это тайное обещание, как священную клятву.
Впереди показались стены Лондона; бесчисленные возы и тележки катили по дороге, поспешая на утренний рынок. Речи Лукана дали мне пищу для размышлений, и я был рад, когда оттянувшийся было эскорт теперь плотно сомкнулся вокруг нас, и Лукан смолк, предоставив меня моим мыслям.
Я предполагал, что застану Утера в окружении придворных и занятого хоть какими-то делами; но он лежал у себя в опочивальне и был совершенно один.
Меня провели к нему по королевским покоям, где лорды, военачальники, слуги - все собрались в ожидании, храня настороженную тишину, которая была красноречивей слов. Вельможи тихо и озабоченно переговаривались, скучившись по двое, по трое; слуги не находили себе места, а в коридорах толпились просители и торговцы, но вид у них был понурый, изверившийся.
Вслед мне поворачивались головы, побежал шепоток, обгоняя меня, точно ветер на безлюдной равнине, и один христианский епископ, совсем забывшись, во всеуслышание произнес: "Слава богу! Теперь наконец чары будут сняты". Кое-кто из знакомых устремились было мне навстречу с радостными возгласами и расспросами, но я только улыбнулся, покачал головой и поспешил мимо, обменявшись с ними кратким словом приветствия. При этом, помня, что где короли, там козни и предательство, я пристально заглядывал в знакомые лица: меж этими рыцарями в латах и драгоценных каменьях, быть может, есть и такие, кто не рад моему возвращению, кто желает падения Утера прежде совершеннолетия его сына, кто враг Артуру и тем самым также и мне.