Меж двух огней

Эта мысль кажется подлой, и мне тут же становится за нее очень стыдно. Тетя Бэтт такая одинокая, у нее очень невеселая жизнь. Она никогда не навещает друзей и не уезжает на ночь из дома.

Совсем как я.

В этот момент меня осеняет… А вдруг с тетей Бэтт что-то случилось? Нечто очень неприятное и травмирующее, о чем я не знаю. И именно поэтому она стала такой. Может, она поругалась с мамой? Или не хотела, чтобы мы уезжали с Джар Айленда?

Не знаю, что там у нее произошло, но шагаю вперед и обнимаю ее. Не делала этого с момента моего приезда сюда. Тетя Бэтт никогда не демонстрировала склонности к физическим проявлениям привязанности, но это не значит, что она в них не нуждается.

Ее тело напрягается. Она так одинока, кто знает, когда в последний раз ее кто-то обнимал?

– Все в порядке, тетя Бэтт, – говорю я. Она тает, опускает голову, и я чувствую, как ее руки нежно прижимают меня к себе. В зеркало видно, что ее глаза закрыты.

Из окна доносится звук автомобильного гудка. Отодвигаюсь от тети и, перед тем как сбежать по лестнице, говорю:

– Люблю тебя! Не жди меня сегодня!

– Срань господня! Ну и видок! – говорит Кэт, щелчком выкидывая в водительское окно бычок.

– Мы с тобой сегодня поменялись местами, – отвечаю я со смешком, залезая в машину. На Кэт – костюм монахини. Балахон закрывает все, кроме рук и лица, на шее болтается тяжелый деревянный крест. На лице Кэт нет ни капли макияжа. И как я раньше не замечала, что у нее чудесная кожа и милые подростковые веснушки.

– Я – монахиня дьявола, – поясняет она, разворачивается и оглядывает меня с ног до головы. – Потрясающе выглядишь!

– Правда? – Едва сдерживаюсь, чтобы не захлопать в ладоши.

Кэт смотрит на меня как на сумасшедшую.

– Черт, конечно, правда. Хорошо хоть сестра Де Брассио захватила для тебя пояс девственности.

Показываю ей язык, пристегиваю ремень безопасности и включаю на полную громкость радиоприемник. Играет какая-то совершенно отвязная музыка, и я начинаю крутить головой, подпрыгивая на кресле.

– О господи, попридержи коней, а то сломаешь мой драндулет. Оставь силы на вечер. – Кэт имитирует танцевальное движение, прикуривает сигарету и тормозит так резко, что шины визжат и пахнет паленой резиной. – Еще совсем рано! – Пытается она перекричать музыку. – Давай заедем к моему приятелю Рикку и махнем чего-нибудь перед лабиринтом.

Киваю и продолжаю танцевать. Я еще никогда и ни с кем не тусовалась после приезда сюда, разве что с Лилией и Кэт. А еще раньше никогда не пробовала ни глотка алкоголя. Это будет сумасшедшая ночь. В хорошем смысле слова. Чудесно-сумасшедшая.

Сижу на диване в подвале у этого парня, Рикки. Здесь темно и накурено. По телевизору показывают какой-то фильм ужасов. У меня в руке пиво, но я его не пью. Оно приятно пахнет дрожжами.

Кэт сидит рядом со мной на подлокотнике. Она уже опустошила до последней капли свой стакан.

– Я все! Рикки, помоги мне донести сюда еще несколько банок пива. Она наклоняется ко мне и шепчет: – Он симпатичный, правда?

Киваю. У Рикки карие искристые глаза и длинные густые ресницы.

– Очень.

– И зачем я потеряла столько времени с этим придурком Алексом Линдом? – Не уверена, надо ли мне отвечать на этот вопрос. Алекс и Рикки совершенно разные. Только я собираюсь сказать, что Алекс тоже милый, как Кэт с Рикки поднимаются по лестнице наверх. Смотрю им вслед, потом поворачиваюсь к брату Кэт, Пэту, он тоже за ними следит. На нем костюм смерти с косой. Вальяжно раскинувшись на диване, он сжимает коленями стеклянный сосуд кальяна.

Надеюсь, что Кэт быстро вернется. Чувствую себя здесь не в своей тарелке. Возбуждение, охватившее меня раньше, начало куда-то улетучиваться. Рядом со мной сидит парень в страшной маске и шумно вдыхает дым из резиновой трубки.

Отворачиваюсь и смотрю телевизор. Парень с топором гоняется за девушкой. Когда, наконец, настигает, не могу сдержать крик. Брат Кэт отводит взгляд от лестницы и смеется.

– Испугалась? – спрашивает он.

– Мне не нравятся фильмы ужасов, – отвечаю я, поднося к губам бутылку с пивом, но не делая при этом ни глотка.

– Откуда ты знаешь Кэт? – спрашивает он.

– Мы с ней школьные подруги.

– Я считал, что знаю всех ее школьных подруг.

– А я думал, что у Кэт в школе вообще нет друзей, – говорит парень в страшной маске, и Пэт хихикает.

– Есть, – отвечаю я. – У нее есть я.

Ухмылка исчезает с лица Пэта. Он глядит на меня с некоторым уважением и протягивает мундштук.

– Хочешь дунуть, Мэри?

Я трясу головой.

– Нет-нет, спасибо.

Парень в страшной маске фыркает. На мгновение мне кажется, что он смеется надо мной за то, что мои слова прозвучали слишком вежливо и по-пуритански в ответ на его предложение покурить травку.

Но потом я понимаю, что он просто смотрит кино, где парень разрубает девушку пополам. Сначала мне хочется зажмуриться, но вдруг до меня доходит, что все это выглядит весьма фальшиво: кровь похожа на кетчуп, кишки – на спагетти. И я смеюсь.

До моего отъезда «Заколдованного лабиринта» на острове еще не было. Его построили уже после. Та же компания, что проводила летние карнавалы. Они взяли в аренду большое поле на окраине Ти Тауна, где до сих пор у некоторых островитян остались фермы.

– Вот черт! – Говорит Кэт, когда охранник машет рукой у въезда. Стоянка забита до отказа. Прежде чем нам удается найти свободное место, мы проезжаем почти шесть кварталов. Лабиринт открывается за две недели до Хэллоуина, но, по словам Кэт, большинство приходит сюда лишь в праздничную ночь.

Мы с Кэт идем вместе. Толпы людей, как и мы, направляются к лабиринту и такие же толпы возвращаются к машинам. Все без исключения одеты в маскарадные костюмы. Все веселятся. Чем ближе мы подходим к лабиринту, тем больше криков слышим изнутри.

Лабиринт огромный, размером с футбольное поле. Стены построены из прямоугольных тюков сена высотой больше трех с половиной метров, чтобы нельзя было заглянуть через них. Компания установила несколько стадионных прожекторов, чтобы люди не натыкались друг на друга, но этого света явно не хватает. Из динамиков доносится зловещая органная музыка. Мы еще даже не внутри, а вокруг слоняются люди в страшных костюмах, которые пытаются всех напугать.

Просовываю ладонь в руку Кэт. По сравнению со мной она кажется гораздо более сильной и стойкой.

– Мне страшно!

Кэт смотрит на меня с удивленной улыбкой.

– Держись меня, детка! – говорит она и гладит меня по голове.

Мы становимся в очередь. Перед входом нужно подписать отказ от претензий, в котором ты обязуешься не подавать на компанию иск, если у тебя случится сердечный приступ.

– Хотелось бы знать, в каком костюме придет Алекс? – меланхолично интересуется Кэт. Пожимаю плечами.

– Наверняка в каком-то уродском.

– Надеюсь, с детским праздником у Лилии все вышло тип-топ, – говорю я. – Просто уверена – Чоу всегда и все делает безупречно. Ничего не оставляет на волю случая. Может, мы ее сегодня и встретим. И она захочет с нами потусоваться, если Ренни все еще на нее дуется.

– Да, – отвечает Кэт, но в ее голосе слышится сомнение. Не знаю почему, но я уверена, что Лилия прилагает усилия, чтобы дружить с нами. Гораздо больше, чем я могла ожидать от нее в сентябре.

– По крайней мере, она хоть с нами поздоровается, – говорю я, игриво пихая Кэт локтем в бок, и вдруг чувствую, как кто-то хлопает меня по плечу. Разворачиваюсь и лицом к лицу сталкиваюсь с симпатичным парнем. Во всяком случае, насколько это возможно разглядеть сквозь бинты мумии.

– Привет, – обращается он ко мне. – А ты случайно не из моей группы по английскому?

– Не думаю. – Он скребет подбородок и смотрит на меня с сомнением, будто я ему лгу. – Уверена? Я голову на отсечение даю, что в моей.

Я качаю головой.

– У меня группа третьего семестра у миссис Доккерти.