Страница 7 из 136
И чужая память молчит… потомки что? Сортир уже не посещают? “Барби” – эти в подобных делах не советчики. Смотрят на меня словно овцы и улыбаются, к тому же одна из них в очередной раз пошла на заход, дабы лишить меня моего имущества. Шугнув куклу, я принялся копаться в “знаниях будущего” касающихся данного донельзя странного агрегата.
Одевать его оказалось не очень-то и сложно. Фактически он всё должен был сделать сам. Раскрылся он легко стоило отжать специальный рычаг на внутренней части воротника, и тут же на свисающим с потолка экране, высветилось приглашение забраться внутрь и провести калибровку. Что я собственно и сделал, однако перед этим, вскрыл набедренный контейнер-кобуру, которая здесь находилась на нормальном месте и переместил в неё свой пистолет.
Наспинная пластина с шипением закрылась и щёлкнув заблокировала замок. Я тут же почувствовал, что костюмчик мне явно великоват и я болтаюсь в этом аналоге шагающего бронетранспортёра как экскременты в пресловутой проруби. Я уже решил было вылезать, когда в движение пришли паучьи лапки и я охнуть не успел, как автоматика подогнала броню под мою фигуру. Словно настраиваемый примерочный манекен.
Щёлкнули зацепы, высвобождая ступни. На потолке гулко зажужжало и прямо передо мной манипуляторы опустили огромный, похожий на вытянутый кейс оружейный ящик с одной единственной ручкой расположенной, как и положенной сверху посередине.
Я в общем-то не был диким человеком и стелил за новостями и иногда почитывал фантастику. Так что я знал, что такое экзоскелет и зачем он нужен, а моя новая помять подтвердила, что, благодаря ему и неким «сервомоторам», что бы последнее не значило, могу переносить довольно большой вес. Однако всё равно я с опаской забирал эту массивную хреновину. Ничего – сдюжил. По ощущениям всего-то поднял килограмм пять.
Свёрток у меня всё-таки стырили и мне пришлось его отнимать. В процессе, я зацепился взглядом за красивую мордашку одной из “Барби”. Она же, заметив, что я смотрю на неё, улыбнулась ещё шире и в этот момент мне показалось, что в её бессмысленных, ничего не выражающих глазах, отразилась смертная, нечеловеческая тоска.