Страница 29 из 67
Шаласса лежала в полной темноте на охапке ржаной соломы, которая неприятно колола не только живот, но изменить положение тела она не могла. Спина и филейная часть горели огнём после ночного визита Кощея, который решил воспользоваться мудрым советом бабки. При воспоминании ведьма тихонько заплакала. «А нечего было на сторону ходить», – назидательно прозвучал прямо в голове тоненький голосок.
– А ты ещё кто такое? – рассерженно прошипела Шаласка.
– Совесть твоя!
И перед лицом женщины в темноте возникло серебристое сияние. Присмотревшись, ведьма смогла рассмотреть миниатюрную девушку размером не более спичечного коробка. Черты лица чем-то неуловимо напоминали её саму в ранней юности.
– Мы, Феи Совести, рождаемся одновременно с каждым. Только вот некоторые сразу запирают нас в тёмном чулане, откуда не всегда удаётся вырваться. Ты как раз из таких зараз. Поэтому, я и осталась такой маленькой, – и она поудобнее устроилась на соломе. – Он хоть и вековой злодей, но смог полюбить тебя, хоть пока и не догадывается об этом, – тут девчонка не сдержалась и прыснула в ладошку. – А ты вон как с ним!
– Прочь пошла! – сердито зашипела ведьма. – А то сейчас как дам! Наплодятся тут всякие сипилезявки, а потом смеют учить взрослых женщин! – Шаласса неосторожно дёрнулась, пытаясь дотянуться до нахалки, но тут же вскрикнула от резкой боли в иссечённой спине.
– Нет уж, золотце, ты будешь меня терпеть до тех пор, пока сама не сможешь встать. Это произойдёт дней через пять! – Фея поднялась, потянулась и внезапно прыгнула своей подопечной в лицо с диким воплем «Банзай».
Это стало последней каплей, рассудок женщины заволокла пелена беспамятства.
– Тётя, тётя! – радостно заверещала малявка. – Она-таки грохнулась в обморок. А ты не верила, что я смогу! Гони шоколадку!
В воздухе материализовалась другая Фея, постарше, окутанная золотистым сиянием.
– Эх, Софа, Софа! – она со вздохом протянула племяннице сласть и, подняв повыше магический фонарь, принялась осматривать спину ведьмы.
В тишине был слышен лишь шелест разрываемой фольги, довольный вздох и приглушённое чавканье.
– Софочка, ну что ты ешь как поросёнок?
– А ты полофы и атайди! – неразборчиво прошамкала Фея Совести с набитым шоколадом ртом.
Покопавшись в возникшей из воздуха корзинке, Фея Здравура, или как её звали близкие, просто Здравка, выудила оттуда небольшой горшочек с едким запахом и самую обычную на первый взгляд малярную кисть. Щедро набрав ею жёлто-зелёную дурно пахнущую мазь, она принялась щедрыми мазками покрывать ссадины и раны. Особенно сильно пострадали ягодицы и задняя сторона бёдер. Закончив процедуру, она вытерла руки кружевным платочком и протянула руку племяннице, ласково сказав:
– Пойдём, Софочка, нам уже пора.
Шаласка с горестным стоном отозвалась на скрип отпираемой двери темницы. Раны болели уже терпимо, но сесть она смогла лишь боком на охапку подгнившей соломы.
– Я, кажется, даже намёком не дал понять, что ты мне надоела, Шалла, и нам пришла пора расстаться.
– Зато Баба-Яга была чудо как красноречива, объяснив доверчивой дуре, что в Двувосьмом Царстве ей отнюдь не рады! – с горечью в слабом от пережитого голосе констатировала женщина, стараясь изо всех сил говорить без эмоций.
Больше всего на свете ей сейчас хотелось утроить грандиозную истерику, переломать и перебить всё в тереме правителя Неяви и оттаскать Ярину за роскошную чёрную с синеватым отливом гриву за то, что втравила её в столь неоднозначную ситуацию.
Кощей величаво опустился в резное деревянное кресло, которое заботливые слуги внесли вслед за своим господином. Потом на замызганный пол поставили изящный столик из морёного дуба, на который водрузили массивную терракотовую вазу с восточным орнаментом. Царь поставил в воду роскошный букет из тринадцати крупных тёмно-бордовых, почти чёрных роз. Писарь аккуратно развернул свиток из дорогой бумаги и поставил серебряный прибор для письма. Мужчина долго молчал, рассматривая Шалассу, точно причудливое заморское насекомое, потом выудил из тубы, висевшей на поясе, ещё один, развязал золотую ленточку и, хитро поглядывая на посмевшую сбежать подругу, почти промурлыкал:
– Сейчас мавки тебя в порядок приведут, залечат твои раны. Не смей больше сбегать от меня, я такого не потерплю! – пальцы Коши ласково гладили розовые бутоны, но он не отрывал взгляд от сильно провинившейся рыжей ведьмы.
– Обойдусь! Кто-то уже позаботился обо мне, пока я в обмороке валялась. Убирайся, видеть тебя не хочу! Ты как собака на сене: сам не женишься, и с другим мужчиной быть не дозволяешь! – в зелёных глазах было столько презрения, что Кощей на несколько мгновений остолбенел.
– Шалла, никто тебя за язык не тянул! Строптивость в женщинах мне всегда импонировала. Пошлите за Яриной и Омаром, будем составлять брачный договор.
Баба-Яга хитро переглянулась с джинном, которому поставили небольшой столик и табуреточку. Он отвесил правителю затейливый восточный поклон, раскрутил свиток и, обмакнув перо в чернильницу, стал ожидать повелений своего непредсказуемого господина.
– Видишь ли, моя прелесть! – голос Кощея больше походил на довольное кошачье мурлыканье. – В Двувосьмом Царстве девок особо не принято спрашивать. Как решат старшие, так тому и быть. Очень полезный обычай, когда дело касается подобных тебе стервей. Потому я сейчас надиктую все пункты договора, ты подпишешь, потом будет венчание, а потом пикник только для нас двоих, – чёрные глаза правителя горели таким самодовольством, что ведьме больше всего на свете захотелось оказаться в далёкой Швеции, где никто и никогда не провернёт с ней подобную подлую гадость.