Лети, лети лепесток

1

Как же всё надоело! Айза закинула ноги на стол, качнулась на стуле и откусила бутерброд с вареной колбасой. Бутерброд был вкусный, со свежим, белым хлебом, она давно о нём мечтала, но идея, во что бы то ни стало похудеть, не давала никакого покоя. Но сейчас эта идея, как и многие другие, полетела в мусорную корзину. Корзина, конечно, была не настоящая, а воображаемая и идея, в фантазии Айзы, представляла скомканную бумажку. К чёрту! Надоело!

Вообще-то она была натурой целеустремлённой, целей и устремлений у неё было множество: то она мечтала быть программистом и садилась за изучение страшных кодов, то она хотела быть стройной и утонченной ледди. Да-да именно с двумя Д, знаете так, протяжно, лед-ди. То Айза хотела быть спортивной, то крутой скейтершей, то роллершей, то деловой бизнес вумен, в общем, чего она только не хотела. Все хотелки обычно застревали где-то в начале пути и летели в воображаемую корзину, так же как и нынешняя идея быть стройной.

Девушка ещё раз со смаком укусила сендвич и поковырялась в зубах. «Блин, как так можно! Ты же девушка!» услышала она в голове голос Пашки. Он всегда так говорил, когда видел, как Айза попирает все его представления о прекрасном, о нежном поле, а именно о женщинах. А попирала она часто. Нет, конечно, если не быть с ней знакомым близко, казалось, что это миловидная девушка, стильно одетая и интеллектуально подкованная, правда, немного рассеянная. На самом же деле всё было не так, ну, не совсем так. Как пелось в песенке «но если к этой девочке вы придёте в дом, там вы эту девочку узнаете с трудом». Правда, к счастью, на этом совпадение с приснопамятной Любочкой прекращались, но да, узнавания не будет. Дома у Айзы был вечный кавардак, как и в мыслях, который она называла творческим беспорядком. Наверное, он таковым и являлся, коль скоро она всё могла найти и знала где, что лежит, но нередко выглядывающая из мойки грязная посуда, или ворох бумаг, ровным слоем, застилающий стол, или вечно не глаженое бельё в корзине для глажки, или, чёрт их побери, кружки с недопитым чаем, стоящие по всей квартире как-то, наверное, портили впечатление. Короче поборником чистоты Айзу назвать было сложно. Нет, не надо думать, что дом молодой женщины был похож на свинарник, раз в неделю, она брала себя в руки и проводила генеральную уборку и до среды, туда даже, с чистой совестью, можно было приглашать гостей, но к вечеру пятницы, творческий беспорядок, накатывал с мощностью цунами и Айза, с печалью во взоре созерцая, квартиру, деятельностью рук её, превращенную в берлогу закоренелого холостяка, понимала чем займётся завтра с утра, в крайнем случае к вечеру воскресенья точно.

Примерно та же песня была и со внешностью, если вы встретите Айзу в коридорах  редакции или на совещании, то вспомнятся строки характеризующие Чацкого из «Горе от ума»

«Услужлив, скромненький, в лице румянец есть.

Вон он на цыпочках, и не богат словами;

Какою ворожбой умел к ней в сердце влезть!»

Точнее к нему, мужчины, не знающие Айзу близко, млели от неё, да и было от чего, рост метр семьдесят, стройные ноги, высокая, полная грудь, круглое личико с аккуратненьким, кукольным ротиком и большими глазами, не худая, не полная, не модель, а настоящая красивая женщина, есть и за что обнять, и чем восхититься. По крайней мере, так утверждал Пашка, близкий друг Айзы. Сама же она была о себе совершенно другого мнения и зеркало, хором с фотографиями, подтверждали её мысли. О чем она не преминула сообщать, взбреди каком льстецу, поведать девушке о её неземной красоте. А подбор одежды и вовсе превращался в ад. По неизвестной причине не шьют ни европейцы, ни россияне на её фигуру, видимо ни там, ни там не жили люди с грудью больше второго размера и с талией, а ещё у них были бесконечные ноги, не в пример Айзиным, поэтому все покупаемые брюки приходилось подшивать. Она подозревала, что товарищи с похожими габарита проживали в Китае, раз уж именно на этих барахолках она находила вещи по размеру и комплекции. Одним словом, горе, а не фигура.

Про шевелюру и толковать нечего. Светлые, каскадом спускающиеся на плечи, отливающие платиной… первые полчаса после посещения парикмахера. Они, несомненно, были густые, потому что на их покраску уходило не меньше четырёх часов, а ещё они от природы были тёмно-русые и, зараза, отрастали со скоростью света. Но Айза никак не могла взять в толк, каким образом густая шевелюра превращалась в тонкий мышиный хвост, стоило её собрать и это при условии, что только на расчёсывание уходило минут десять, не меньше. Но самый больной вопрос у неё был к генетикам. Ну, скажите, каким образом произошло так, что до двадцати пяти лет волосы были прямые как палки, их не возможно было никак накрутить или уложить, а после начали виться? И ладно бы, каким красивым локоном, нет же, без процедур над оными вымытая голова Айзы по текстуре напоминала уши кокер-спаниеля. Хвост или коса были единственным выходом. Хотя нет, коса выходом не была, потому что длинные и тяжелая копна, после заплетания по методу «сегодня заплела и три дня улыбаешься», тут же выбивались из причёски и стремительно начинали напоминать воронье гнездо.

Фейс она и вовсе подвергала жесточайшей критики. Это ж вообще кошмар! Его же каждый день приходиться «рисовать» и глаза, да, не маленькие, но не миндалевидной формы, ресницы короткие, скулы плавно перетекают в щёки, да и вообще лицо круглое. А губы? Нет, ну что это за губы, к которым не подходит ни одна помада. Да и вообще, под глазами бывают синяки, а ещё там морщинки! Нет, конечно, она убеждала себя, что смешинки – это от весёлого нрава, но они почему-то от этих убеждений никуда не девались. Кароче, восхищаться было нечем.