Демоны внутри. Тёмный трон

если ответа все равно не получишь, правда?»

Льюис Кэрролл, «Алиса в Стране чудес».

      За нами пришли Тени, помогли спуститься по лестницам, боясь, что где-то ещё могут оставаться приспешники Самаэля. Гвардейца, что был с нами, грубо скрутили и потащили следом. Он не сопротивлялся, видимо, понимая, что иначе будет только хуже. Во дворце стояла гробовая тишина, отчего всякий шаг глухо разносился по коридорам и давил на сознание. То тут, то там мы натыкались на лужи чёрной крови, обломки оружия, выжженные полосы, образованные заклятиями. И пепел. Горы пепла, который теперь разносился сквозняком.

      Велиал дожидался нас во внутреннем дворе, стоя рядом с Заганом, которого осматривал кто-то из ассасинов. Марбас продолжал метаться по площадке, ища своего помощника, то и дело вспоминая о раненых, которых тут же оттаскивали его подчинённые от лежащих рядом гвардейцев. За всё время нашего знакомства я ни разу не видела его в таком состоянии, даже когда мы оказались в лесу против целого отряда Силов. Даже тогда он не терял уверенности в себе. Сейчас же со стороны казалось, что у него вот-вот начнется истерика.

      Стоит отдать Братству должное — они практически мгновенно перераспределили обязанности между выжившими, отчего не было ощущения, что их «обезглавили». Даже то, что Марбас сейчас, судя по всему, не в состоянии руководить, не сказывалось на общей работоспособности.

      Я, проигнорировав все правила приличия и то, что на нас смотрят, подошла к Велиалу и обняла его, чуть не расплакавшись от радости и облегчения. Он смог: вернул корону и остался в живых. Велиал крепко обнял меня, прижимая к себе. Я не поздравляла его, не висла на шее и не боготворила, потому что это было лишним.

      — Всё закончилось? — как можно тише спросила я, когда он склонился ко мне, словно я боялась, что кто-то может нас услышать.

      Велиал ответить не успел, потому что рядом с нами появился кто-то из ассасинов, запачканный пылью, отчего ещё больше походил на привидение, разве что не хватало пары цепей, чтобы ими греметь и по ночам мешать спать обитателям дворца.

      — Ваше величество, — его искажённый голос резанул по ушам так, что я невольно поморщилась. Заметив это, он дотронулся до платка в области горла и, видимо, что-то подправил в заклятии. — Я временно вместо Марбаса, — продолжил он уже куда более приемлемым, хотя и дрожащим то и дело басом. — Пандемониум практически полностью под нашим контролем, восемь королей остались нейтральны в вопросе верховной короны.

      — Взять всех ангелов смерти. Если будут сопротивляться, то уничтожить, — прохрипел Велиал. Он едва мог нормально говорить, только сейчас я начала понимать, что на деле его потрепало не меньше Загана.

      Брат короля смотрел на меня правым глазом, зажимая левую сторону лица окровавленной ладонью, и морщился от боли.

      — Как вы? — спросила у него я, зачем-то протягивая руку и прося показать рану, но Заган перехватил её, не давая дотронуться до себя.

      — Жить, скорее всего, буду, — хмуро отозвался он, выпуская меня и делая шаг назад, намекая, что лучше сохранять дистанцию. Я не сразу поняла причину подобного поведения, учитывая, что часом ранее он был ко мне куда ближе и это его вроде бы не смущало. — Самаэль и его прихвостни не те, кто любит долгие прелюдии перед смертью. Но я не до конца уверен, что их проклятия безопасны для окружающих.

      — Проклятия? — я растерянно обернулась на Роберта, ища объяснения словам второго из королей.

      — Магия — вещь интересная, но порой смертельно опасная, — начал было тот, но Заган громко фыркнул, снова болезненно поморщившись.

      — До смерти интересная, ага, — пробурчал король, отворачиваясь к кому-то из Братства, взявшемуся помочь с лечением. С такого угла я не могла увидеть, что там произошло. — Спасибо хоть череп не раскроили. Интересно, конечно, каков я внутри, но не настолько, чтобы ради этого умирать.

      Велиал осторожно похлопал брата по плечу. Ассасин, который на данный момент был представителем Братства, всё ещё отчитывался перед новым правителем Геенны. Его лица не было видно, и это напрягало. Теперь я понимала, почему Марбас был вынужден отказаться от инкогнито: тому, чьего лица не видно, тяжело доверять.

      Короли остались нейтральны, их охрана без сопротивления пропустила в города и поселения Тени, чтобы те забрали всех, кто был приближен к Тёмному трону во времена правления Самаэля.

      — Седит!!! — услышала я надрывный едва ли не вой Марбаса и вздрогнула. Не ожидала, что он может быть в таком состоянии, потеряв кого-то. Видимо, отсутствие страха перед смертью не распространялось на страх смерти лучших друзей.

      Братство словно не замечало его метаний, зализывая свои раны и продолжая растаскивать пленных и раненых в разные стороны.

      К горлу подступил ком. Я знала Седита слишком мало, чтобы убиваться так же, как это делает сейчас Марбас. Но осознание того, что кто-то, кого ты знал, пусть и не близко, но кто относился к тебе хоть сколько-то положительно, во всяком случае, не желал смерти… И почти сразу меня едва не пробрал нервный смешок: уже радуюсь, когда меня не хотят убить. Не хочет убить — значит, друг. Откуда такой бред в голове и почему кажется, что это нормально? Почему такое положение дел и критериев выбора друзей вообще вдруг стали нормой? И всё же подобная гибель бьёт по нервам. Падшие тоже смертны. И понимание этого приходит в такие минуты. Может быть, они превосходные маги, воины, и живут миллионы лет, но они смертны, как всякое живое существо. Люди скорбят, когда умирает кто-то, проживший какую-то сотню лет, а тут погиб некто, кто жил с момента зарождения мира, и в этом было что-то гораздо страшнее. Страшнее, потому что я понимала: это забвение.

      Для них нет ни Рая, ни Ада. Какой Ад? Мы уже в Аду. Теперь Пандемониум хотя бы чуть-чуть походил на него: я стояла едва ли не по щиколотку в крови, среди гор пепла, который раньше был кем-то живым, среди руин и битого стекла.

      Мне хотелось было идти к Марбасу, попробовать образумить его, утешить хоть как-то. Глупо. Как это глупо. Погиб не один Седит, погибла сотня ассасинов, погибла сотня гвардейцев. И аристократы, и слуги обратились в одинаковый пепел. Так и не скажешь, кто какой пост занимал при жизни: одинаково серый пепел и тлеющие угли — вот всё, что остаётся от могущественного существа, что одним лишь взмахом пальца может уничтожить человека. Пепел. И больше ничего.

Ни Ада, ни Рая. Забвение, и только.

      — Что с ним делать? — Тень кивнул в сторону только-только пришедшего в себя Самаэля: оглушённый и с переломанными костями, он выглядел немощным. Ни намёка на то, что совсем недавно был грозным врагом. С трудом верилось, что все мы его боялись.

      — Удержите где-то до вынесения приговора, — Велиал неожиданно закашлялся, едва не оседая на землю рядом со своим врагом. Мне почудилось, что мой желудок сжало в тиски. Кровь резко отхлынула от головы, отчего по спине пробежал неприятный холод. В отличие от падшего, я не стала церемониться и опустилась на то, что теперь с трудом можно было бы назвать травой. — Папаша… Что за дрянь у них заклятия?

      — Найдите Гекату… — услышала я отдаляющийся голос Асмодея, хотя всё ещё находилась в сознании. Странное чувство, когда ты вроде бы всё слышишь чётко, но ничего не понимаешь и не можешь ответить, потому что боль затмевает всё. —…Уфира и остальных…

      Меня подняли с земли, но я даже отреагировать на это не успела толком: одна из самых больших груд кирпича и стекла вдруг пришла в движение. Вначале настолько робко, что походило на обман зрения, но второй раз вышел разрушительным — камни полетели во все стороны, накрывая беспомощных раненых, которых всё ещё хватало вокруг, едва не угодив мне в голову. Сквозь шум камнепада послышалось сдавленное рычание. Я инстинктивно посмотрела на Самаэля, но тот всё ещё походил на умалишённого, растерянно оглядываясь по сторонам, значит, под завалом кто-то другой.

      Поначалу была совершенно уверена, что это Седит, потому что Марбас в ту же секунду оказался рядом, но как только меня обдало ненормальным холодом, я поняла, что ошибалась. За всё время нашего знакомства из ассасинов такой техникой пользовался только глава Братства, а значит это…

      Дракон буквально вырвался из каменного плена, извергая из пасти ледяное пламя и яростное рычание. Я до этого момента и не знала, что по земле может стелиться морозный узор, как на стёклах в Рождество. Глядя на это чудовище, я сразу признала в нём Аваддона: он походил на какую-то злую шутку некроманта, как раз под стать его прозвищу «Ангел бездны». Кости и лёд — первое, что приходит на ум, когда видишь его. Кости, лёд и подранная шкура. Несмотря на это, дракон распахнул дырявые перепончатые крылья и, каким-то невероятным способом взмахнув ими, создал воздушный поток такой силы, что меня едва не отшвырнуло назад.

      Марбас, который оказался ближе всех к Аваддону, едва ли отреагировал на такую открытую угрозу, глядя даже не на него, а под лапы дракону. Ангел смерти зарычал и выпустил в сторону ассасина заклятие, но тот в очередной раз напомнил ему, кто такие Власти: кое-как отгородившись барьером, он оставался непростительно близко к врагу. Тот же понимал, что самое глупое сейчас — это проигнорировать такую опасность в лице наёмника и, развернувшись к нему спиной, попытаться сбежать. Видимо, в костяной голове дракона появилась какая-то другая идея.

      — Его ищешь? — он поддел лапой один из булыжников, открывая нашему взгляду бесформенную кучу чёрных одеяний. Седит.

      — Ты… Сука, — наёмник сделал было шаг в сторону дракона, но тот молниеносно накрыл помощника Марбаса когтистой лапой и угрожающе сжал её, показывая, что не будет медлить с расправой. На данный момент это единственное, что ещё хоть как-то помогает сохранить жизнь.

      Тени сомкнулись полукругом вокруг Аваддона. У того есть только два выхода из сложившейся ситуации — сдаться или сдохнуть.

      — Аваддон, ты реально кретин, раз думаешь, что я тебя отпущу, если ты прикрываешься моим напарником, — злобно зашипел Марбас. Со стороны он выглядел несколько комично из-за разницы в размерах. Даже если он примет облик льва, то его речь не будет выглядеть сколько-либо серьёзной в глазах дракона, голова которого была на уровне второго этажа. Второго, если учесть, что потолки во дворце высокие. Очень высокие.

      — Да неужели? Меня разбудили как раз твои визги, падальщик, — ангел смерти, как мне показалось, усмехнулся и сжал Седита с такой силой, что я услышала в гробовой тишине треск костей. Лапа дракона оказалась окутана сгустками магии, и всякому, кто видел это, было понятно, что Седит на грани. Я снова почувствовала Бездну. Она была в том заклятии, смотрела на нас всех, словно через щель мироздания, и единственный, кто не давал ей потянуться к нам, был Аваддон. — А если так?

      Марбас неожиданно закричал. Не от боли, от злости. Огромное облако мошкары в ту же секунду взвилось вверх, заглушая его крик. Гул, давящий на разум, инстинктивно заставляющий бежать без оглядки, вырисовывающий в голове мерзкие картины. Отвращение перед мухами является первобытным: если спросить человека, с чем он ассоциирует смерть, то поверьте, там наверняка промелькнёт упоминание насекомых. А сейчас, когда они буквально затмили собой солнечный свет, хаотично летая во все стороны, становилось, мягко говоря, жутко.

      Аваддон попытался заморозить взбесившихся насекомых, но это оказалось практически нереально: заклятие не пробивалось дальше нескольких футов, отчего дракон оказался едва ли не в ледяной ловушке, которую сам же и сотворил.

      Я уж было решила, что сейчас Тени атакуют его, Аваддон думал, видимо, так же, но тут в игру вступил Велиал: столб пламени взвился вверх, следом за насекомыми, поглощая их с жадностью, расступаясь во все стороны и при этом не теряя своей силы. На мгновение почудилось, что меня швырнули в самый центр извержения вулкана. Асмодей и Заган, отгородив меня барьером, так же вытянули свободные руки. Руны на руке библиотекаря превратили ткань рубахи в пепел. Тройное заклятие огня выжгло разом весь воздух, лёд мгновенно превратился в пар и исчез. Мухи, успевшие облепить Аваддона, полыхнули ярким заревом, после чего последовал чудовищной силы хлопок.

      Дракон, дымящийся, покрытый копотью, выстоял, но, воспользовавшись секундной заминкой Теней: швырнул Седита прямо в Марбаса, сбив его и ещё несколько ассасинов с ног. После чего схватил кого-то среди камней и взмыл в небо, поднимая сажу и пыль, закрывая обзор.

      — Схватите его! — хрипло закричал Марбас, и часть ассасинов, принимая туманные очертания, метнулась следом за ангелом смерти. — Не дайте ему уйти через Врата!

      Последствия пожара заставляли меня кашлять. Дышать было трудно. Я бы с радостью сейчас оперлась на Роберта, но тот едва сам удерживался на ногах после рун. Самаэль теперь выглядел ещё более жалким и побитым, он всё ещё был без сознания: никто из Теней укрывать его от огня не стал, как можно было догадаться. Велиал, поморщившись, кивнул им, чтобы те тащили поверженного короля вглубь дворца, на случай, если его приспешники неожиданно снова появятся, откуда их не ждали.

      Краем глаза я заметила, как Тени тут же окружили Марбаса и Седита: одеяния помощника были изодраны в клочья когтями и магией. Осторожно подхватив его, они скрылись в одном из полуразрушенных коридоров. Велиал тоже увидел это, поэтому тут же обратился к Тени, что оставался с нами в качестве замещающего уже знакомых нам ассасинов:

      — Можете воспользоваться всем дворцом для размещения и лечения своих подчинённых, — услышав это, ассасин коротко кивнул. — Это будет самое малое, чем я смогу вам отплатить за вашу помощь.

      — Премного благодарны, — отозвался на предложение Тень. На мгновение рядом с ним появился кто-то и тут же исчез. — Геката ждёт вас в тронном зале. Уфир пока не найден, скорее всего, отъехал по делам, но все его ученики, что сейчас находятся в Пандемониуме, высказали желание помочь раненым.

      — В первую очередь помогите пострадавшим жителям городов и сёл, — пробормотал Велиал, между тем решительно двигаясь в сторону тронного зала. Я и Роберт шли за ним, процессию замыкали Заган и ещё один ассасин, который то и дело выравнивал второго из королей, когда того ощутимо вело в сторону.

      Чем ближе мы были к тронам, тем плачевнее выглядел дворец: в некоторых комнатах полыхало пламя, прислуга, которую, видимо, отнесли к той, что можно доверять, изо всех сил пыталась привести всё в хоть какой-то приемлемый вид: разгребали завалы, звали помощь в лице наёмников, если находили кого-то раненым. Всего час на то, чтобы уничтожить дворец, простоявший тут наверняка до открытия Америки Колумбом. В центральном коридоре едва ли можно было найти живое место на стенах. Статуи, картины, зеркала, стёкла в окнах — всё было уничтожено. Чёрные пятна на мраморных полах, подранных шторах и коврах. Самая настоящая бойня. Хаос.

      Дверей в тронный зал не было. Точнее они были, но теперь их можно было назвать так условно: обгоревшие и частично выломанные, они скорее походили на ширму, которой стыдливо прикрываются. Одна из колонн была полностью уничтожена, и теперь её осколки валялись по всему полу, но потолок, к счастью, выдержал. Мы вошли ровно в тот момент, когда ассасины срывали с потолка вензель Самаэля. Гобелен с глухим звуком рухнул на мрамор, поднимая пыль и мелкие осколки, отчего мне пришлось снова закрыть лицо, подтянув край платья. Сомнительно, что это поможет моим лёгким в итоге, но дышать так несколько легче.

      Тени стаскивали в зал всех, кого нашли и кто обвинялся в измене короне. Герцог Рихел, герцог Куриэл и теперь уже бывшая королева Лилит были здесь — связанные по рукам и ногам, с заткнутыми ртами, видимо, потому что беспрерывно сыпали проклятиями в адрес Братства. Самаэля втащили следом за нами и, точно так же связав, небрежно бросили рядом с его женой. Та, стоило ей завидеть относительно целых нас и лежащего в беспамятстве мужа, начала извиваться не хуже змеи, пытаясь высвободиться, но пары грубых пинков одного из ассасинов хватило, чтобы утихомирить её.

      — Геката! — Роберт выпустил мою руку и, забывшись, пересёк весь зал, заключая в объятиях женщину, одетую в то, что некогда было дорогими одеяниями. Взъерошенная, сутулая и болезненно бледная — она мало походила на статную падшую, ради которой стоило бы рисковать жизнью библиотекаря. Но судя по совершенно счастливому выражению лица последнего, он был не против. Где-то внутри меня зашевелилось странное чувство, похожее на ревность. Я никогда не видела, чтобы Роберт вот так бесцеремонно нарушал личное пространство, и уж тем более так тепло обнимал кого-либо.

      — Тише, малыш, не увлекайся. Я только выползла на свет, а ты решил меня упокоить на радостях? — рассмеялась она сипло. Голос был таким, словно женщина не пила много дней.

      Геката походила на индуску. У нее была смуглая кожа, характерные для этой нации черты лица и даже какие-то плавные движения, похожие на танец, которые, правда, изредка сменялись нервными и дёрганными. Женщина с усилием поклонилась королям, благодаря за всё.

      — Рад тебя снова видеть, — улыбнулся Велиал, тоже приближаясь и обнимая женщину.

      — Ах, оставьте, ваше величество. Я бы с радостью принимала ванну с тарелкой всяческой снеди и ящиком вина, вместо того, чтобы стоять посреди руин и смотреть на этот беспорядок, — грустно отозвалась она, хотя было видно, что это была шутка, такая, когда смешно и грустно одновременно. — Ваше величество Заган, позволите? — Геката жестом попросила брата Велиала присесть на ступени у тронов и, сев рядом, отняла его окровавленную ладонь от лица, склонившись, заботливо ощупывая рану, стараясь не причинить ещё больше боли. Заган послушно сидел, изредка морщась, но терпел. — Кто вас так?

      — Самаэль, — Велиал бросил недобрый взгляд в сторону снова пришедшего в себя ангела смерти. На этот раз тот вёл себя куда более осмысленно, отчего складывалось впечатление, что это очередная попытка убить друг друга, на этот раз взглядом.

      — Можно назвать удачей, что разум вашего брата не задет, — Геката приняла из рук одного из Теней ветошь и протёрла рану Загана, пытаясь смыть кровь, то и дело смачивая тряпку в блюде с водой. — Но у меня плохие новости…

      — Что такое? — переполошился не на шутку Велиал, делая шаг к ним, отгораживая в то же время меня. — Да папашуже… Это можно вылечить?

      — Я пока не знаю, что за заклятие угодило в вашего брата. Вначале думала, что это простенькое кровопускающее, но это не оно. Я ничего не могу вам гарантировать, но сделаю всё, что в моих силах, — Геката снова поднялась на ноги и жестом подозвала какого-то падшего, одетого в цветастый халат, похожий на турецкий. — Окажите его величеству первую помощь и остановите кровотечение. Остальное не трогайте.

      Загана едва ли не под руку увели из зала куда-то, несмотря на все его протесты и заверения, что чувствует себя так, как должно чувствовать всякое существо, схлопотавшее по голове мечом. Геката наконец посмотрела на меня. И неожиданно на её лице проскользнула тень удивления, словно всё это время она меня не замечала, но в итоге она лишь приветственно кивнула. Было видно, что она не понимала, кто я и почему стою рядом с Велиалом и остальными падшими, но воспитание не позволяло ей лезть с расспросами к королю или советнику, во всяком случае, сейчас, после всего произошедшего.

      — Ваше величество, — ассасин, что сопровождал нас, снова подал голос, переключая внимание на себя. — Мы нашли документы. Часть успели уничтожить, но кое-что интересное осталось, должно хватить для суда. За такое жители Геенны могут разорвать Самаэля на части, — он, издав смешок, протянул Велиалу какие-то бумаги. Я заинтересованно приподнялась на цыпочки, заглядывая через его плечо, но всё равно ничего не поняла, потому что листы были испещрены изящными чёрточками. Это был, разумеется, не английский, и я не могла даже визуально угадать, к какому типу этот язык можно отнести: ни иероглифы, не европейский. Что-то уникальное и самобытное, и в то же время словно не ушло далеко от примитивного языка древности. Казалось, что где-то уже встречался, но никак не получалось вспомнить, где именно. Рассмотреть документы я толком не успела.

      Велиал, сунув их Роберту, сорвался с места и, подойдя к Самаэлю, неожиданно пнул его с такой силой, что того впечатало в колонну. После чего, не церемонясь, схватил его за грудки и двинул ещё раз о камень, затем ударил по лицу кулаком, снова и снова бил, пока лицо Самаэля не превратилось буквально в кровавое месиво, но падшего подобным не убить. Бывший верховный правитель что-то простонал, словно смеялся, а может, пытался оправдаться, на что Велиал молча выпустил его, давая осесть мешком на полу.

      — Я не думал, что ты настолько сильно ненавидишь всех живых, — прошипел Велиал, нависая над ним, упираясь руками в колонну, словно потратил все силы на это молчаливое избиение своего пленника. — Настолько сильно ненавидишь своих братьев и сестёр, чтобы творить подобное.

      — Можешь провозгласить себя долбанным спасителем, Велиал, — отозвался Самаэль, его было практически не слышно, а из-за сломанных зубов он шепелявил и плевался кровью, отчего разобрать сказанное было ещё сложнее.

      —Ты будешь отдан под суд, жители Геенны сами решат, что с тобой делать. Не жди, что я кинусь тебя защищать. Раньше, может быть… Но не после такого.

      — О, ты в праве теперь отправить меня в вечное забвение. Победитель, мессия, спаситель. Какой у тебя теперь широкий выбор титулов. Где тебя носило всё это время, Велиал? Ты нас бросил! — Самаэль бессильно оскалился на Велиала.

      Велиал потёр голову, я чувствовала его сомнение, его терзания. Он понимал, что многие из его подданных именно так и восприняли его появление: одумался и решил вернуть трон. Все считали его погибшим и вряд ли были озабочены поиском очередного пропавшего без вести в войне между Эдемом и Геенной, тем более Велиал был далеко не последним по силе падшим.

      — Из-за твоего отсутствия начались хаос и паника, — продолжал Самаэль, глядя на реакцию своего оппонента, но он не умел так ловко манипулировать словами и сознанием, чтобы выводить из себя собеседников, — его попытки были слишком грубыми и заметными.

      — У вас есть Люцифер помимо меня. Неужели и он перестал вас устраивать? Вы ему говорили об этом? Что он ответил? — подобные вопросы Велиала звучали совершенно издевательски, но я, в отличие от окружающих, чувствовала, как он нервничает. Вероятно, он не раз думал, как объяснить своё отсутствие перед подданными, когда вернётся, но поймут ли они его, примут ли обратно? — Сейчас не тёмные времена, чтобы закатывать подобные истерики по поводу исчезновения короля и менять половину совета. Не прикидывайся идиотом, Самаэль. Все твои громкие слова не имеют ни малейшего отношения к этим бумагам. Если бы не они, я бы, может, растрогался, но, увы. Твои друзья не успели подчистить за тобой это дерьмо… Ты вляпался, Самаэль. И очень серьёзно вляпался. Если ты скажешь мне, что за проклятье висит на Загане, я попрошу Тенейделать тебе не особенно больно. Уверен, что им очень хочется переламывать тебе все кости раз за разом.

      Самаэль сплюнул вязкую алую слюну прямо у самых ног Велиала. Это был самый короткий и в то же время самый понятный ответ.

      — Очень жаль, Самаэль. Очень жаль. Я надеялся, что ты хочешь жить хоть чуть-чуть, но ты даже по отношению к самому себе беспощаден. Забвение, о котором ты мечтаешь, будет самым мягким из возможных наказаний, — вздохнул Велиал, отстраняясь и подзывая к себе жестом ассасина. — Глаз с него и Лилит не спускайте. Попытается сбежать — переломайте ему ноги, уползти — руки. Можете сломать ему хребет, но мне нужно, чтобы он и его жена ответили в итоге за всё.

      — Ну, ходить он в любом случае не сможет, как и ползать, — мне показалось, что я услышала смешок кого-то из Тенейза своей спиной. — А ещё наш бывший король привнёс прекрасное новшество — темницы, — предложил ассасин. — Я думаю, ему пора оценить качество сервиса лично.

      — Мне всё равно, где он проведёт всё время, пока будет идти разбирательство, я уже сказал, что от вас требуется лишь не допустить его побега и доставить его на эшафот живым, — раздражённо бросил Велиал, разворачиваясь спиной к Самаэлю.

      Тени молча подхватили несколько пленников и поволокли куда-то прочь, вероятно, в подземелья. Или где тут принято устраивать темницы? Выживших оказалось предостаточно: больше половины знати с празднования; кто-то сдался добровольно, кто-то оказал сопротивление и теперь выглядел плачевно. Ещё были слуги и охранники.

      Я тихонько подошла к тому ассасину, что взял на себя роль «связующего», и осторожно дотронулась до его руки. Он обернулся и посмотрел на меня так, словно я его как минимум оскорбила своим прикосновением, но я, сглотнув, решила, что раз я сделала первый шаг, то нужно идти до конца.

      — Простите за то, что мешаю, но у меня к вам личная просьба, — голос выдавал мою неуверенность. Ассасин молча продолжал смотреть на меня. Я понимала, что ему очень хочется послать меня куда подальше и вернуться к работе, но он оказался в разы терпеливее Марбаса и даже не дёргался. — Я очень прошу вас быть добрыми по отношению к… К нему, — я как можно более незаметно для остальных указала на того гвардейца, что не убил меня на крыше. Сейчас, задним числом, я понимала, что он мог покончить со мной в любой момент, но почему-то не сделал этого. Фактически из-за него проиграл Самаэль: снеси он мне голову или пробей сердце клинком, Велиал бы умер вслед за мной.

      Ассасин кинул короткий взгляд на гвардейца и повёл плечом, мол, разберёмся.

      — Я обязана ему жизнью. Надеюсь, вы понимаете, что это значит.

      — Не путай слабую волю с жалостью, ребёнок. Не убить, потому что испугался, и не убить, потому что взыграла жалость, — это разные вещи. Такие разные, что ошибка в их понимании в итоге может стоить тебе жизни. И отнимет её тот, в ком ты ошиблась, — пробасил мужчина в чёрных одеяниях. В отличие от Седита, на голову был наброшен ещё и капюшон плаща, отчего он казался потусторонним. Какие-то инстинкты внутри меня буквально молили о том, чтобы я ни в коем случае ему не доверяла, хотя сейчас он был, несомненно, прав. Но он пугал меня не жестокостью, а чем-то другим. Может быть, запахом крови, что исходил от него? Запахом смерти и разложения.

      Ангелы смерти, несмотря на свою природу, казались более живыми, чистыми и светлыми, чем Тени, и это сбивало с толку. И те и те несут смерть, только одна смерть ощущается и пугает, а другую не замечаешь до последней секунды. Две противоположности смерти: эстетика и жестокость. А что посредине?

      — Я надеюсь, что мы поняли друг друга, — коротко ответила я на его нравоучение. Спорить с убийцей было бессмысленно.

      Неожиданно он хмыкнул и поклонился. Каждое движение буквально сквозило издёвкой в мой адрес. Ассасин взял мою руку и театрально поцеловал. Ну, почти поцеловал. Со стороны это могло показаться так, на деле же кожа коснулась холодного платка, закрывающего его лицо, отчего у меня по спине пробежали мурашки.

      — Пощажу всех, кого смогу, леди.

      Я изо всех сил старалась не выдёргивать руку из его пальцев. Очередная игра на моих нервах. Это раздражало, но мне оставалось лишь сжать зубы и сделать вид, что всё нормально.

      — Пожалуйста, постарайтесь, — отозвалась я, пытаясь говорить как можно более ровным тоном. Не уверена, что у меня получилось, но ассасин сам выпустил мою ладонь и, ещё раз поклонившись, растворился в воздухе, слившись с тенью, отбрасываемой одной из колонн.

      Его подчинённые уже успели подхватить под руки Лилит, а следом за ней и Самаэля, и теперь были на пути к королевским темницам. Король очутился в клетке, которую же сам и создал.

      — Витс! — от мыслей о подобной иронии меня отвлёк очередной радостный возглас Роберта.

      Обернувшись, я действительно увидела его старого друга и второго жителя Вест-Ив, лекаря, которого забрала вместе с главой поселения королевская гвардия. Вид у обоих крестьян был более чем плачевный. Их пытали, и пытка эта явно была не психологическая. На них живого места не было. Вероятно, гвардейцы знали, что Заган что-то затевает, но выяснить, что именно, они не успели.

      Может, это и к счастью. Этим двоим помогали идти Тени, потому что сами они передвигали ноги с огромным трудом. Геката и, видимо, ещё один падший, занимавшийся врачеванием, тут же бросились к ним, накладывая всевозможные заклятия, чтобы хоть как-то унять боль от ран. Роберт сидел рядом с Витсом какое-то время, говоря тому, что Ю обязательно сообщат, что с ними всё в порядке, и отпустят в Вест-Ив сразу, как это будет возможно, но не раньше.

      Пока что Витс и Мир мало что понимали, всё ещё пребывая в состоянии, сходном с шоковым: они даже не сразу начали отвечать на вопросы, которые задавали им целители. Потом Мир и вовсе застонал, схватившись за голову. Если бы он мог плакать, он бы заплакал, но его природа сыграла с ним злую шутку — он просто метался в объятиях ассасинов, которые не давали ему биться головой от стены. Мне казалось, что именно сейчас Мир хотел умереть. Он кричал что-то о духе, отчего складывалось ощущение, что он сошёл с ума. Витс какое-то время отстранённо наблюдал за другом, а после грубо, не беспокоясь ни о своих ранах, ни о ранах Мира, прижал его к своей груди, сжимая до тех пор, пока тот не обмяк, болезненно хватая воздух ртом, а после обнял Витса в ответ. Душераздирающее зрелище, от которого у меня кольнуло сердце.

      Велиал, не говоря ни слова, пошёл к выходу из зала. Я и Роберт кинулись следом, оставляя Гекату с ранеными. Падшая, судя по количеству заклятий, которые я ощущала с её стороны, снимала проклятия и пыталась хоть как-то помочь находящимся здесь. Король быстро шёл по коридору, свернул на широкую мраморную лестницу, почти не пострадавшую в результате учинённой бойни, поднялся на второй этаж, потом на третий. Я ощущала его нервозность.

      То и дело нам встречались по пути представители Братства, теперь уже выполнявшие роли охраны дворца и нового правителя. На третьем этаже мы снова шли по коридору, храня молчание. Миновав несколько дверей, которые тут оказались целыми, Велиал, наконец, остановился перед последней, двойной, украшенной витиеватой резьбой.

      Молча, он дёрнул за ручку, входя внутрь. Среди кучи ящиков и хозяйственной утвари проглядывали книжные полки и какая-то мебель, укрытая тканью от пыли.

      — Прислугу сюда, — прорычал Велиал в пустоту, даже не оглядываясь назад. Видимо, кто-то из Теней молчаливо сопровождал нас всё это время. Либо тут какая-то своя бытовая магия для удобства жизни правителей.

      Сам Велиал, не дожидаясь помощи, стал пробираться в глубь помещения, что-то бурча себе под нос, потом злобно повалил несколько деревянных ящиков. Из них высыпались какие-то бумаги, но король не обратил на это никакого внимания. Добравшись, наконец, в другой конец комнаты, он резко дёрнул плотные занавески, за которыми были доски, закрывающие окна. Нескольких движений хватило, чтобы взметнулось облако пыли и все присутствующие по очереди громко чихнули. Но Велиала это не остановило.

      — Что ты ищешь? — наконец поинтересовалась я, когда падший выдрал последнюю доску из рамы и отшвырнул её в сторону. Окно оказалось панорамным, во всю стену. Теперь полумрак рассеялся, и можно было передвигаться с меньшей опаской, не особо боясь быть погребённым под всем этим хламом, скопившимся тут, вероятно, за века.

      — Я ничего не ищу, Нозоми. Это моё рабочее место. Если ты думаешь, что судьба всякого государства решается с помпой и сидя на троне, то ты ошибаешься, — Велиал развёл руками, заставляя меня озираться по сторонам. — Это мой кабинет, милая. А они превратили его в кладовку.

      — Ваше величество? — в дверях появилась падшая, одетая на манер французской горничной века так шестнадцатого: в длинное платье с передником и едва поднятой горловиной, аккуратно уложенные волосы. Она бесшумно подошла к королю, куда изящнее минуя преграды в виде теперь уже разбросанных ящиков.

      — Уберите тут всё сию же минуту. Как хотите, но чтобы через час кабинет был чистым и пригодным для работы.

      — Как прикажете, господин, — смиренно поклонилась она. — Могу предложить пока воспользоваться кабинетом Самаэля…

      — Туда всё и сгрузите, — рявкнул Велиал, отчего падшая побледнела и сделала шаг назад, явно опасаясь за свою жизнь. — Мою спальню он тоже в склад всяческого хлама превратил?!

      — Н-нет, ваше величество. Она отдана для нужд гостей, — похоже, что женщина уже сама не рада была, что именно ей пришлось столкнуться с раздражённым Велиалом, который, ко всему прочему, был перемазан кровью едва ли не с ног до головы. Мои руки болели, словно это я избивала Самаэля в приступе ненависти и… Отчаяния. Велиал чувствовал отчаяние по какой-то причине. Понятия не имею, что написано в тех бумагах, которые принёс ассасин и теперь держит в руках Роберт, но это явно не бюджетный отчёт за прошлый год.

      Велиал замер, потом чертыхнулся, понимая, что ведёт себя слишком эмоционально. Первое время такое могут списать на какие-то личные проблемы или стресс, но это не будет длиться вечно. Рано или поздно кто-то начнёт догадываться, что с ним что-то не то, и тогда проблем будет не избежать. Поэтому, когда снова заговорил, он попытался сделать это как можно более ровным и спокойным голосом:

      — Если мои покои ещё пригодны для сна, то отведите туда мою избранницу, — он снова посмотрел на меня. Женщина обернулась и растерянно, забывая о правилах хорошего тона, окинула меня взглядом с ног до головы. Её, как и всех остальных, сбивал с толку мой вид. — Нозоми, Братство охраняет тебя, поэтому насчёт этого можешь не беспокоиться. Я надеюсь, что ты понимаешь всю серьёзность происходящего и потерпишь присутствие Теней в одной комнате с собой.

      Я не нашла ничего лучше, чем сделать неумелый книксен и на полной серьёзности ответить:

      — Конечно, ваше величество. Я всё прекрасно понимаю, — действительно, что я могла с этим поделать? Сбегать из-под надзора в город, кишащий падшими, — не самое разумное решение. Не думаю, что Теням сильно интересна я, скорее всего, они будут заняты делами, ведя беседы на своём, одним им понятном языке.

      Велиал, видимо, подобным ответом остался более чем доволен:

      — Мой советник проводит тебя и, если надо, побудет какое-то время рядом, — он посмотрел на Роберта. Тот тоже поклонился. Странное поведение для нас всех, но, видимо, это требовалось в присутствии слуг. Всякие новости и слухи не удержать в пределах дворца, если они станут известны низшим чинам. Велиал всё ещё вёл какую-то свою игру, и присутствие в ней таких, как эта служанка, было необходимым пунктом.

      Последующее молчание ознаменовало конец беседы. Велиал двинулся вдоль окна вправо, к стене, где нечто было скрыто под белыми простынями. Едва ли не дрожащими руками он приподнял край ткани и облегчённо выдохнул. Что-то, что было ему дорого, осталось целым и невредимым даже спустя столько лет его отсутствия.