Страница 22 из 91
— И всё же они не сочетаются, — с нажимом повторил Джеймс. — Видимо, пора избавляться от главного садовника. Жаль, неплохой был специалист. Но потерял квалификацию. Теперь отправится вместе с семьёй на фабрику шить кроссовки для Reebok за пятьдесят центов в день.
— Не надо, мистер Торн! Я сорвала цветы в парке и опустила в вазу. Это запрещено?
Сердце колотилось как после укола адреналина. Я не могла ни выдать Рамиро, ни подвести под гильотину доброго пожилого садовника. Увольнение с хорошей работы в такой нищей стране как Колумбия равносильно убийству.
— Сорвала, говоришь? Пусть так, — Джеймс кивнул, сделал шаг к двери, но тут же застыл и щёлкнул пальцами, словно вспомнил нечто важное.
Вернулся к столу и вытащил одну из орхидей Рамиро:
— Хм, сорвала… А на вид стебель срезали чем-то острым.
— Сорвала или срезала — какая разница, мистер Торн?! — я облизнула губы. — В конце концов, это я говорю на вашем языке, а не вы на русском. Могла ошибиться, не так перевести. С кем практиковаться, если вы бросили меня одну почти на месяц?!
Хозяин рассмеялся:
— Хорошо. Тебя нелегко подловить на мелочах. Забудь, — он обхватил ладонью моё запястье и повёл в столовую: — Сегодня поработаем над твоим английским.
Джеймс не обманул. День мы провели в невинных развлечениях, словно оказались на первом свидании. Гоняли на гольф-карах по дорожкам парка. Сразились в теннис, хотя по большей части это он учил меня основам игры, а я лишь неловко махала ракеткой. Загорали у бассейна. Гуляли по линии прибоя на закате.
И разговаривали так, словно впервые увидели друг друга и стремились нащупать общие интересы.
Он расспрашивал меня о жизни в асьенде, слушал как внимательный собеседник, отвечал на вопросы, разъяснял странности в поведении окружающих, вызванные особенностями менталитета и культуры.
Спорил о сюжетах книг и фильмов. Сам немало рассказывал о жизни в Лос-Анджелесе, смешил историями со съёмок и показывал на экране смартфона дурацкие фотографии друзей, попавших в нелепые ситуации после вечеринок.
Поначалу его поведение сбивало с толку. Не знала, как реагировать, что думать, но вскоре поняла: Джеймс играет в нормальную жизнь. Он прилетел на другой континент не просто сбросить сексуальное напряжение с бессловесной рабыней, но и почувствовать себя обычным человеком наедине с той, кто одним глазком заглянула на тёмную сторону его души. Которую не видят поклонники и фанаты.
Я не ошиблась. Поздним вечером, когда слуги покинули особняк, игра в романтику ему наскучила.
Стоя на галерее второго этажа, я наслаждалась последними лучами солнца, которое красным яблоком тонуло в океане. Джеймс подошёл сзади. Встал так близко, что я почувствовала его дыхание на шее. А затем чёрный шёлк опустился на глаза и отрезал меня от мира.
Руки инстинктивно дёрнулись вверх, к повязке, но Хозяин перехвати их. Силой прижал ладони к перилам. Убедился, что я не сопротивляюсь и лишь тогда скользнул пальцами по моим запястьям, огладил предплечья и спустил бретели.
Сарафан с тихим шорохом упал на пол.
Порыв солёного ветра толкнул в грудь, лизнул бёдра и змеёй протиснулся между ног. Я инстинктивно прижалась спиной к мужчине.
— Молчи, — прошептал Хозяин, прикусил для острастки мочку уха, а затем повёл в дом.
Джеймс шагал быстро, я едва поспевала за ним. Повязка на глазах сбивала с толку, темнота пугала, а неизвестность наполняла разум паникой и вопросами без ответов.
Куда мы идём? Что он задумал? Неужели узнал о Рамиро и хочет наказать за измену, пусть даже и в мыслях?
Ответов не было. Как ребёнок доверяет отцу, так и я положилась на волю Хозяина.
Спустились на первый этаж. За время ночных прогулок я выучила план дома и теперь даже с повязкой на глазах понимала, что Джеймс привёл меня в гостиную, оформленную в стиле хай-тек. Прямые строгие линии в интерьере, мебель с преобладанием стекла и стали, яркий свет, который проникает даже под чёрный шёлк. Очищенный от пыли и запахов воздух.
Комната отражала характер владельца как зеркало.
Холодный, уверенный, властный.
— Стой на месте, Александра. Не произноси ни слова.
По звуку шагов я догадалась, что отошёл к дивану, затем вернулся и бросил на пол подушку.
— Опустись на колени, — Джеймс коснулся плеча и нажал, заставил принять унизительную позу. — Держи спину ровно. Руки назад, в замок. Подбородок выше.
Он лепил из меня восковую статую как скульптор. Оставалось лишь подчиниться воле Хозяина.
— Не шевелись. Представь, что ты манекен. Глина, которой придали нужную форму. Кукла, что движется только по воле покупателя. — Джеймс отошёл.
Скрипнула кожаная обивка дивана. Я представила, как Хозяин садится, закидывает ногу на ногу и разглядывает меня поверх кофейного столика.
Почему Джеймс не раздел меня окончательно? Зачем оставил кружевные трусики и бюстгальтер? Для него в происходящем нет эротического подтекста? Преподаёт урок беспрекословного послушания? Или наоборот растягивает удовольствие как гурман, который не заполняет тарелку до краёв?
Включился телевизор. Хозяин смотрел деловые каналы, задерживался на сводках по международной торговле и передачах о бизнесе.
Сколько времени прошло? Десять минут? Полчаса? Час?
Мышцы болели от напряжения, но я боялась шевельнуться. Приказ однозначен. И грозит наказанием за ослушание.
Чего он добивается, превращая меня в элемент декора?
Выставил рядом с экраном как античную вазу, расположил так, что я попадаю в его поле зрения наравне с ведущими ток-шоу. Словно я не более реальна, не более важна, чем персонажи в студии.
На глазах повязка, но я чувствую каждый взгляд Джеймса. Я как радиоприёмник, что настроен на одну единственную станцию. На Хозяина. И на его порочные желания.