Страница 10 из 20
Все встречи были похожи, но странно необычны: горячий чай, долгие разговоры почти до полуночи, казавшиеся очень важными, мировосполняющими. Никто не думал о том, чтобы менять это подобие дружбы на что-то другое, глубокое и неизведанное. Оба умели крепко держать в руках те ценности, которые имели, осознавая, что все в этой жизни куда более хрупко, чем кажется. И даже ощущая сердцем особый трепет от касания пальцев, смеха и взглядов другого старались не предавать этому значения. Жить одной минутой стало важнее, чем попытка создать будущее. Все остальные грани времени Нина и Максим давно оставили позади.
Художник не мог не заметить своей привязанности к девушке. С каждым днем она все больше напоминала ему маленькое солнце, спустившееся с небес на Землю. И солнце это умело греть не обжигая, опутывать своими улыбками и любовью к мелочам, дарить покой, часто теряющийся в пелене случающихся неудач и бурь.
А неудачи действительно появлялись в жизни. Причем наскакивали они всем скопом, обрушиваясь, без предупреждения и возможности отдышаться после очередного удара, волной на голову. Так Максим все ещё не мог принять свои картины, будучи уверенным в том, что им чего-то не хватает. Будто он терял что-то важное и едва ощутимое для его загрубевшей человеческой души.
Он много раз брался за работу, но выходило совсем не то, что представлялось: то цвета поутру оказывались другими, то линии ложились чуть иначе. Тем временем желание вскрыть конверт становилось все сильнее, а сила воли, как назло, не спешила расти. Трудновато было сдерживать себя в этих порывах. Но Максим старался. И в этом сильно помогала Нина. Разговорами и просто присутствием своим она доводила его до состояния одухотворенности, при котором прочие ненужные мысли кажутся совсем незначимыми. Будто в космосе побывал, а к родной планете потом так и не привык.
Сегодня Нина пришла тоже, и не одна. Их было трое. Девушка, Марк и гитара. Каких чудес, однако, не увидишь в этом доме!
Поприветствовав и даже не удивившись приходу, он пропустил их в квартиру. Сенька, вышедшая встречать гостей вместе с хозяином, снисходительно мяукнула. Ну, вот что сделаешь, раз пришли?
Со своим инструментом Нина приходила в третий или четвертый раз, не больше. И иногда Максиму казалось, что она сама немного побаивается гитары, ее звучания и мелодий. Он не знал, откуда это пошло, ведь было слишком хорошо видно, с какой нежностью и любовью девушка смотрит на нее. Конечно, всегда можно было спросить. Но заводить об этом разговор почему-то обычно казалось сложным. Появлялось ощущение, что за вопросами последуют ответы, которые сделают только хуже. А это - последнее дело, особенно если учесть, что из последующих плохих настроений вытаскивать ее придется долго. К тому же, он с легкостью признался себе в этом, ему до чертиков нравилась манера игры Нины; нравились те мелодии, что выходили трепетными и дорогими для давно забытых струн собственной души; нравилось, как она своими тонкими длинными пальчиками водит по струнам и грифу, пробуя на ощупь то, что было частью ее самой - гитару.
Это приводило молодого человека в состояние не меньшего счастья, чем ее присутствие в его жизни. Странно, но над головой, при таком раскладе, не звенел ещё колокольчик, возмещающий о помутнении рассудка. Возможно, для этого было еще рано. А может быть сам вредный человеческий организм решил таким образом разделаться с остатками разума. Кто знает?
- Как твоя работа? - девушка села на подоконник, заняв привычное и, как догадывался Максим, любимое место. Марк, решивший, что хозяйке точно ничего не грозит, устроился рядом с Сенькой, которая, чуть подумав, улеглась у его теплого бока. Да, эти двое более чем приноровились друг к другу, не видя никаких причин для неприязни. Гитара же оказалась лежащей поперек кресла, словно еще один человек, заглянувший к дому "на огонек".
- Честно говоря... Никак, - Максим улыбнулся, выглядывая в окно и расслабленно потягиваясь. Угрызения по этому поводу преследовали его весь день, да только общество Нины позволяло забыть обо всех заботах - Я сделал несколько набросков, но за кисть так и не взялся. Не пошло.
- Покажешь зарисовки? - заинтересованно повернулась к нему девушка. Было трудно понять: правда ли ей интересно или же Нина уводит его от грустных мыслей сегодняшнего дня. В первое хотелось верить больше, хотя и такая особая забота имела свои плюсы.
- Да, пожалуйста, - парень весело фыркнул и указал рукой на большую пепельницу, в которой, все ещё слегка дымясь, лежала большая горка пепла. Автор был беспощаден к собственным творениям.
- Опять? - Нина даже не удивилась, хотя и недовольно нахмурила брови. Вот уже который раз она заставала эту картину с маленьким пепелищем из страданий и стремительного яркого таланта. Единственным фактором, который мешал Нине выкинуть эту, с ее точки зрения, ужасную вещь из квартиры, было то, что бумага умела сгорать не только над псевдо урнами для кремации мелочей, но и над газовой плитой. В крайнем случае, ее можно было запросто порвать, что тоже не радовало. - Мог бы хоть разок показать их мне, знаешь ли!
- Не шипи на меня, Мышка, - Максим рассмеялся, вспоминая о той, кто была нарисована на тех листах, и почему именно эта девушка не должна была их видеть. На недорисованных полотнах раз за разом сгорала былая страсть и, чуть припыленные временем, но до сих пор обжигающие сердце чувства. Художник сомневался, что так просто у него выйдет забыть о той, чей запах до сих пор искал в толпах прохожих, испытывая боль и смутное счастье одновременно. Когда же это кончится...? - Пока я не буду доволен работой хоть на половину, ты ее не увидишь.
- Жадина!- Нина потрепала художника по волосам, стараясь разгадать причину мелькнувшей в его зеленых глазах грусти.