Страница 5 из 96
Рагон вышел и подал мне руку.
– Вы сама любезность, – усмехнулась я, кладя обе руки в тёплые ладони мужа.
– Идём скорей, я хочу вытащить тебя из этого платья, – пробурчал он и потянул к дверям дома, где нас уже ждала экономка Ханна.
– Вы так рано? Что-то случилось? – обеспокоенно спросила она.
– Нет, всё хорошо, просто замечательно, – ещё мрачнее ответил Рагон. – Тим спит?
– Конечно, – кивнула Ханна, пропуская нас в дом и забирая плащи. – Ужинать подать?
– Ужин… ужин… – задумчиво потянул Рагон, перевёл взгляд на меня и неожиданно обнял и поднял на руки. – Нет, у меня есть всё, что нужно для вечерней трапезы, – и игриво укусил в основание шеи. Я зажала себе рот рукой, гася крик вперемешку со смехом.
Ханна понимающе улыбнулась и поспешила оставить нас вдвоём.
– Иди наверх, а я поцелую сына и вернусь, – сказала я, гладя мужа по густым волосам, мягким, словно шёлк.
– Быстро, – кивнул он, ставя меня на ноги, и умчался вверх по лестнице.
Я сходила в детскую, поправила съехавшее одеяло у Тима, поцеловала в недовольно нахмуренный лобик и пошла вниз в погреб выбрать вино.
– Розалия? – голос экономки отвлёк меня от разглядывания наших скудных запасов. Нужно как-то избавляться от виноградника, прибыли он не приносит, а лишь убытки.
– Да?
– Завтра необходимо заказать новые артефакты. Вы просили напомнить, и я уже несколько раз к вам подходила с этим вопросом, но вы всё время забывали, – строго сказала она.
Да действительно… год уже заканчивается, а эти побрякушки, скрывающий облик, дольше не работают.
Сильные дэфи, а точнее дэфари, могут создавать себе желаемую личину без использования артефактов, но я таковой не являлась, так что была вынуждена покупать их, вот только…
– Сколько у нас осталось денег?
– Мало, – ответила Ханна.
– На артефакты хватит?
– Да, но…
– Тогда закажи, – ответила я, прекрасно понимая, что хотела добавить Ханна. Да, мы бедны как церковные мыши, и на эти проклятые подвески уйдут последние средства. А всё потому, что Рагон совершенно не умеет жить по средствам, ему всегда надо всё самое лучшее, самое дорогое и прямо сейчас. Дорогое вино, дорогая одежда и дорогие подарки для меня. Но я его не осуждаю, он не умеет жить иначе. Да и я знала, что есть у него эта проблема, когда выходила замуж и уже давно привыкла. Вот только на что жить?
Ладно, об этом потом. Завтра я решу этот вопрос, как, впрочем, и всегда. Взяла первую попавшуюся бутылку вина и пошла наверх к мужу. Судя по его горящим глазам, ночь обещает быть страстной, и я уже вся извелась в предвкушении.
– Любимая, я уже подумывал сходить за тобой, – заявил Рагон, стоя в центре комнаты во всей своей красе.
Я ухмыльнулась, осматривая его скептическим взглядом. Нагишом и в своём настоящем облике? Нет, мой супруг хотя и экстравагантен, но не на столько. И пусть Ханна знала кто мы, рисковать и выходить из спальни без артефакта… нет, мы так никогда не поступали.
Поставила вино на стол и подошла к нему вплотную. Слева на стене висело ростовое зеркало в массивной деревянной раме – единственный предмет мебели, с которым мне будет жаль расставаться, если вдруг мы надумаем уехать. Взять его с собой? Нет, не хочу…
Подняла руки и запустила пальцы в густую шевелюру и, не отрываясь, смотрела на наше отражение. Да, действительно, рядом мы смотримся странно. Высокий, сильный мужчина, с абсолютно правильными и гармоничными пропорциями тела – широкими плечами, узкими бёдрами и длинными, красивыми ногами, прижимал к себе неказистую «серую мышку». Но, в отличие от моего благоверного, я скрывала не только то, что может выдать во мне дэфари, глаза и мерцание кожи, а всё. И сейчас, когда он снимал платье с некрасивого, угловатого тела, которое было слишком худым, слишком длинным и неуклюжим в руках идеального мужчины, я улыбалась. Улыбалась, потому что знала, что он полюбил меня такую – с короткими волосами неопределённого блеклого цвета, бледной кожей, серыми глазами и отсутствующей фигурой. А то, что открылось после, стало для него приятным бонусом, очень, очень приятным.
Рагон быстро расправился с платьем, небрежно отбросив его в сторону, развернул к себе спиной и, уткнувшись носом мне в затылок, начал ловко расшнуровывать корсет.
– Ненавижу эту штуку, – ворчал он, спускаясь к шее и покусывая нежную кожу.
– Я тоже, – прошептала я, улыбаясь своему отражению. Ещё немного и Рагон доберётся до артефакта, снимет его.
– Не надевай его больше.
– У аристократов принято носить корсет, иначе меня засмеют.
– Плевать. Завтра на базарной площади я во всеуслышание заявлю, что не люблю женщин в корсете, и они моментально выйдут из моды, – прорычал Рагон, наконец, расправляясь с ненавистной деталью одежды и откидывая её в сторону, обхватил меня рукой, с силой прижал к себе, разворачивая лицом к зеркалу.
Я рассмеялась такой самонадеянности, хотя, вполне возможно, подобное может случиться. Откинула голову на плечо мужа и, прикрыв веки, продолжала смотреть в зеркало. Одна его рука по-прежнему у меня на груди, крепко удерживая на месте, а вторая на замочке тонкой цепочки с подвеской на талии.
Одно точное движение и она падает на пол. Во взгляде его нет ничего человеческого, он жадно пожирает меня глазами и наслаждается тем, как с меня словно волнами сходит чужая личина. Сначала тело становится другим, появляется грудь, бёдра, ягодицы, создавая женственный силуэт, затем кожа. Она по-прежнему светлая, но не бледная как у мертвеца, а нежного цвета слоновой кости, гладкая, матовая, с явным перламутровым отливом. Волосы удлиняются почти в пять раз, теперь они полностью покрывают спину и грудь, становятся густыми и чёрными. Но если у мужа они имели просто глубокий чёрный цвет, то моя копна волос богато прорежена серебристыми и тёмно-синими прядями. Как и глаза. Больше никакого серого цвета, теперь радужка была чернильно-синего цвета, украшенная серебристой искрой в центре.