Страница 92 из 294
— Дать телефончик? — осведомился Крайст иронично. Ему было приятно постоять здесь ещё, полюбоваться лишнюю минуту гаснущим небом над лесом, вдохнуть полной грудью насыщенный влажный запах сосен…
— Да. — Мика сделал твёрдый шаг навстречу Биллу. Его большие честные глаза смотрели с надеждой. Он и помыслить не мог, что над ним подшучивают.
— Опа-на! — догадавшись, с кем имеет дело, озадаченно пробормотал Крайст.
Мика ждал. И с каждым мгновением в его глазах крепла уверенность, что в лице Билла он обрёл надёжного союзника и, ничего не опасаясь, может ему довериться.
— Та, что подвернула ногу… — прошептал он чуть слышно.
При мысли о том, что «шпендик» полчаса тащился за ними по лесу, невесть зачем, и при этом безнаказанно шарил своим странным взглядом по ногам, спине, затылку, ещё каким-нибудь частям Кирочки, Биллу сделалось немного неприятно, но он не стал долго разбираться в этом мимолётном ощущении, просто не обратил на него внимания; меньше думаешь о чувствах — крепче спишь. Он снова взглянул на Мику и пошарил в нагрудном кармане, чтобы ещё покурить.
— Ладно, пиши, — тихо сказал он, оглянувшись на машину.
Инженер сердечно поблагодарил его и исчез в лесу. Докуривая, Билл чувствовал себя скотом. «Давненько я не попадал в такие дурацкие ситуации». Сумерки постепенно сгущались, лес превращался в сплошной и плотный сгусток тьмы, в небе над зонтикообразными кронами старых сосен робко проявлялись первые серебристые звёзды.
— С кем это ты там трепался? — лукаво спросила Кирочка садящегося в машину Крайста.
— Да так… Дал твой номер телефона этому шпендику, изобретателю супер-оружия, — ответил Билл со своей неизменной белозубой улыбкой.
Кирочка удивлённо захлопала глазами.
— Это крайне невежливо, распространять чужие контакты, — сказала Аль-Мара.
— Ну, простите, очень уж жалко стало его, смотрел как телёнок, — пробормотал Крайст, выруливая из леса на шоссе. Ближний свет фар выхватывал из темноты могучие стволы сосен, большие камни и черничные кустики по краю песчаной дороги.
— Отчего ты всё время зовёшь его шпендиком? — спросила Аль-Мара чуть погодя, — на мой взгляд хороший скромный интеллигентный молодой человек. А что ростом невелик… Так ведь это не главное.
— Да ботан же он! С него книжная пыль так и сыплется, — пояснил Крайст, — ты не понимаешь, я на него смотрю не так, как ты; мы, мужчины, друг на друга по-другому смотрим…
— Всё ясно, — с вздохом резюмировала Кирочка, — начиная с каменного века вы до сих пор подсознательно боретесь друг с другом за роль альфа-самца. И ты, Крайст, по-моему, просто завидуешь его мощному интеллекту.
— Я никогда не завидую, — отрезал Крайст, сосредоточенно всматриваясь в неровности песчаной дороги, вот-вот в золотистом свете фар должен был показаться поворот на шоссе. Машину мягко покачивало. — Нечего нам тут делить, вы и без меня знаете, у каждого он свой, одинокий путь под проводами.
— Это откуда? — насторожилась Аль-Мара, — …Так поэтично.
Крайст неопределённо повёл плечом.
— Не помню. Всплыло спонтанно.
— Я могу прочесть вам целиком.
Сначала всё разрушится внутри,
мы будем знать, что час настал, и скоро
мы снова врозь пойдём с тобой, смотри,
на небо диск взбирается как в гору.
И нет печали в том, что коротки
под жёлтым небом радостные встречи.
Все проводы — касание руки.
Рассвет крылом обнимет наши плечи.
И будущее, снова в путь маня,
Далёкие раскроет перспективы.
За шагом — шаг. Ты будешь без меня
глядеть на облака, что так красивы,
кормить свой взор рыжеющей листвой,
тенями вышек, выросших рядами…
У каждого из нас он будет свой,
тот одинокий путь под проводами.
Кирочка декламировала, не спеша, вдумчиво проговаривая каждое слово. Аль-Мара слушала застыв, а потом, в наступившей тишине, тихо, чтобы не нарушить её благоговейную торжественность, спросила:
— Кто это написал?
— Стэйси Мур. Поэтесса, которая выбросилась из окна.
— О, господи… Из-за чего?
— Говорят, от невозможной любви…
— Других причин выходов в окно человечеству известно не так уж много, — Крайст хмыкнул, — Всегда относился к поэзии с некоторой долей скептицизма. Есть в ней какой-то нарочный, преувеличенный драматизм. И в самих поэтах тоже, какие-то у них совсем уж нежные души, словно улитки без панциря.
— Но зато они умеют так точно облечь в слова то, что другие только смутно чувствуют, — восхищённо прошептала Аль-Мара, — нам нравятся стихи, когда мы узнаём в них свои переживания, поэты — это переводчики с языка сердца. Иногда я им даже немного завидую…
— Я могу ещё вспомнить, — подростком Кирочка читала много стихов, некоторые из них сами собою запоминались, и теперь повод выпустить их на волю воодушевил девушку, — Это написала подруга Стейси Мур, тоже поэтесса, после её смерти:
Их зовёт тишина в потускневшем ноябрьском сквере.
Им свинцовое небо приветливо стелет сукно.
Все обычные люди, чтоб выйти, используют двери.
А поэты крылаты — они выбирают окно.
4
Над рекой было тихо. Мягкий туман лежал на воде. Кирочка и Мика не шевелясь сидели в плоскодонной металлической лодке. С поднятого весла беззвучно срывались маленькие капли. Кирочка ещё не решила, клясть или благодарить Крайста за то, что он дал молодому изобретателю номер её телефона.