Страница 3 из 149
Неожиданно Катерина, интересная бледность которой проступила, кажется, сквозь грим, как-то странно и жутковато улыбнулась, посмотрев на меня. Я едва не стукнула себя по лбу.
Конечно же! Кого сейчас нам бояться-то?
Тем временем бодрая бабулька, от которой хором страдали все жители нашего подъезда, добралась до стандартной фразы, что при товарище Ленине такого не было, параллельно нашаривая стоптанные тапки за порогом собственной квартиры. А мы… мы развернулись, улыбаясь, словно любимые внуки наконец-то приехавшие на деревню к своей обожаемой бабушке и просто ужас как по ней соскучились!
Бабушке в лице тети Клавы, внеплановый приезд "родственников" пришелся не по душе. Старый беззубый рот распахнулся, а белесые брови попытались слиться с волосами, спрятанными по старую, линялую косынку неопределенного зеленого цвета. Количество морщин на лбу несколько поубавилось, пигментные пятна на желтоватой коже побледнели вместе с ней, худые руки затряслись... Ой, как бы бабульку инфаркт не хватил!
- Помогите! Вомпэр! Помогите, люди добрые!
Не...
Я проследила за маленькой старушкой, которая, подхватив подол старой синей юбки, бодро ринулась вниз по лестнице, звучно шлепая пятками старых тапок по ступеням. Не прошло и секунды, как тетя Клава долбилась в двери этажом ниже и еще громче вопила:
- Помогите! Тут вопмэр! Насилують!!!
Такую ничего не возьмет. Даже призраки Ленина и Сталина, держащиеся за ручки на пороге ее собственной квартиры. Так что, совесть моя, спи спокойно, эта бодрая бабулька еще весь наш подъезд переживет!
- Насилуют? - округлила глаза Катька. На ее лице, сквозь слой косметической штукатурки, проступило такое неподдельное удивление, что я нервно хихикнула, выронив сумочку.
Что-то звякнуло... О, а вот и ключи!
Хмыкнув, быстренько открыла замок и втолкнула подругу в прихожую, проворно захлопнув за нами двери. Зуб даю - все соседи были уже разбужены этими воплями! Только самые стойкие остались сейчас в постели - Руслан, обитающий за стенкой у бабы Клавы. Руська не встанет при всем желании, ибо наверняка держит пост на фронте любимой работы….
Вот такие пироги.
- Как вы это терпите? - брезгливо поморщилась Катюха, стягивая высокие сапожки, стараясь не наступить мимо коврика, лежащего возле входной двери. - Я бы ее уже давно обматерила!
- Ты уже обматерила, помнится мне, - хмыкнула я, стягивая пальто и сапоги. - Как спинка после этого, долго болела?
- Да забудь ты уже этот веник! - скорчилась девушка, избавившись от обуви. Подхватив пакет с ценным содержимым, Катька гордо прошествовала на кухню. - Я же не знала, что она неадекватная!
- Кать, завязывай, - покачала я головой, и, потерев ноющую поясницу, потянулась к "молнии" на корсете, которая позволяла снять этот красивый пыточный инструмент, не прибегая к помощи шнуровки на спине, - Тетя Клава со своими тараканами в голове, конечно. Но это не ее вина.
- Да все равно, - равнодушно откликнулась подруга, разыскивая в недрах кухонного шкафа высокие стаканы. - Дура она старая.
Я только покачала головой и, повесив пальто в шкаф, пошла в ванную, чтобы привести себя в прежний вид. Я не разделяла мнение Катерины, но и говорить об этом не собиралась. Толку-то?
Тетя Катя странная, конечно, да и неприятностей немало доставляет. Но все соседи уже как-то уже привыкли. В конце концов, никто бы не сумел сохранить свой разум, проживи он столько лет в одиночестве, и пройдя через то, что выпало на долю маленькой старушки. Первого мужа потеряла на войне, сама едва выжила там же, а много лет спустя детей и внуков унес с собой бензовоз, врезавшийся на полной скорости в машину, за рулем которой сидел уже второй муж. Дед как раз вез все свое большое семейство с дачи, когда водитель встречного авто потерял управления на мокрой дороге.
Все жители нашего подъезда ругались, конечно, выли и бились головой об стену при каждой встречи с психически нездоровой бабулькой, но обижать ее всерьез никто не стал бы. Мы понимали. А вот некоторые - нет.
Впрочем, люди уже давно разучились сочувствовать другим, не так ли? Все меньше в современном мире понимающих людей, способных на эмоции, не связанные с жестокостью, злобой, ненавистью и равнодушием. И все больше тех, которым просто все равно... Никогда не понимала их.
И не хочу понимать.
Грим смывался долго. Еще дольше снимала фальшивые клыки, а когда дело дошло до глаз, потеряла на просторах ванной комнаты обе линзы. Обшарила пол, раковину, ванную, поверхность стиральной машинки, и все равно ничего не нашла. Плюнула на это гиблое дело, схватила полотенце и ушла в комнату, оставляя остатки мыла на растерзание подруги.
Подойдя к трельяжу, стоящему возле окна, вытерла влажное лицо и внимательно всмотрелась в отражение всех трех зеркал. И усмехнулась, глядя на маленькую фотографию, висевшую в углу. Она висела как напоминание о том, что полненькой, стеснительно улыбающейся девушки с мышиными, светлыми волосами в моей жизни больше нет места.
Говорят, что имеющий желание, ищет возможности, а не имеющий – отговорки.
В свое время я сделала все, чтобы измениться до неузнаваемости. На то были причины.
У меня не было лишних денег на салоны красоты, личных тренеров и полезных тренажеров. И все-таки…
Впрочем, какая разница в том, что было? Теперь-то у меня совсем другая жизнь. Правда, характер практически не изменился... как была местами непрошибаемым упрямым бараном, так и осталась. Ну да ладно, в современном мире только такие успеха и добиваются, да и жить им гораздо проще, в чем существенно помогает изрядная доля язвительности и цинизма. А что? Так даже веселей.
Все-таки какая радость, что я - это я...
- Каринка, хватит пялиться в зеркало! - немного картавя, позвала меня подруга, уже сияющая чистым лицом, без каких либо следов былых художеств. - Идем пить, спиртное стынет!