Страница 14 из 96
Дни превратились в школьное занудство (не ходила в школу, и не думала, что в нее попаду). Министр экономики обучал управлению и возне с бумагами, а Прекрасна не отчаялась вбить в меня этикет. От постоянной слежки телохранителя и его упреков, касающихся магии и полетов на метле, я настолько устала, что однажды просто села на пол тронного зала и разрыдалась в голос. Еле успокоили.
А вы бы смогли пережить все эти дни, сохранив самообладание?
Ежедневно творилось черт знает что. Подобное не снилось ни в одном кошмаре, и не виделось ни на одном шабаше. Как начались проблемы, вы уже знаете, а вот как они продолжились…
Через несколько дней после отбытия гостей у дворца собрался народ.
Бунт – это весело: потеха, бои, парад и карнавалы. Судя по недобрым лицам людей, потехи им хватило. Были у них и догонялки с овощами, и прятки с кустами, и оперативный побег из мест тренировки нового главнокомандующего (вместо пары деревень и одного города на карте можно рисовать кратеры). Ещё, оказалось, Краса забирала Агнес погулять по городу – выполняла какие-то сыскные заказы. А у Агнес язык без костей, плевала она на посты и чины, покрыла всех мама не горюй, тремя слоями правды.
Естественно, на арене словоплетения и оскорбления ни один не выдержал долго. Оскорбленные множились и обрастали сочувствующими. Особо буйствовали окраины – до них дошли баклажаны. Представили, какой пир они там натворили?
Так вот. Ко мне пришли министры в полном составе и с недобрыми лицами позвали верных им воинов. Видите ли, я дворец порушила и мне за это конец. Люциус Вергинда раскидал всех по углам и потыкал носом в каку со словами: «Ай-ай-ай, нельзя так делать». А пока он развлекался, я вышла на балкон, рассмотреть народ с вилами и другими подручными средствами, способными сгодиться для убиения монарха. Чес-слово, в бытность ведьмы мне так не радовались. Все кричат, все шумят, слово не дают вставить. В общем – сами виноваты.
Когда Вергинда закончил воспитательную беседу с обнаглевшими придворными и вышел ко мне на балкон, то не поверил глазам. Лицо телохранителя напомнило картину «крик». С балкона открывался вид на зеленое поле лягушек.
— Они не давали объясниться, пришлось заткнуть, — оправдалась я. — Превращу обратно, когда поговорю с ними.
— Так говорите быстрее, — занервничал Вергинда.
— Что ты дергаешься, эти дебилы сельской наружности пришли меня убивать, вообще-то! Если бы я их не превратила в милых зеленых вкусных земноводных, пришлось бы тебе их убивать, или солдатам! Зачем мне, скажи на милость, убивать своих людей?! Между прочим, смертную казнь я не для того отменяла, что бы затем их косить толпами. Заметь, я решила все их проблемы.
— Создав, тем самым, новые, — вступил в спор телохранитель. Нервы, видимо, сдали. До этого он вел себя более чем официально.
Лягушки молчали, внимали и не двигались.
— Овощей много, людям нужно только их поймать.
— А овощи, тем временем, начнут их есть. Вам это не напоминает змею, вцепившуюся в хвост?
— Вся жизнь – змея, начинающая есть себя с конца. Если им так угодно, могу отобрать живую картошку, которая плодится как крысы в чумной год и пусть выращивают себе на бесплодных полях свою. Пусть голодают, а их дети умирают. Так предлагаешь поступить?
— Нет, но, моя королева, — вернулся телохранитель к привычному обращению, — вы должны были иначе решить этот вопрос?
— Убить половину люда, начать войну, потратить пару лет на облагораживание почвы? Как? Еда им требовалась сейчас? Так пусть ищут пути съесть эту еду, а не выражают мне недовольство, что она сама на вилку не идет!
— Моя королева, вы же понимаете …
— Я понимаю, что говорю с тобой на «ты», а ты все выкаешь и выкаешь! Не представляешь, как это раздражает!
— Рыцарь не равен…
— Хочешь сказать, рыцарь не выше ведьмы? Ну-ну!
— Не равен королеве!
— Которая может приказать общаться с ней как с равным.
— Надеюсь, вы не пойдете на подобную подлость, честь не позволит…
— Честь людям и не такое позволяла. Впрочем, настаивать не желаю. Называй меня хоть своей бабушкой, но оставь в стороне хотя бы часть реверансов. Устаю от них.
— Моя королева … — он столкнулся с моей кривой ухмылкой, — Миледи? – качаю головой как ясень из песни. — Не хотите же вы, что бы я вас называл – сэр?
— Нет, нет – Милада, — подсказала я. Свои прозвища решила не упоминать. Думаю, этот чересчур правильный человек не стал бы звать меня ни болотной ведьмой, ни злыдней, ни врагом колдовства (обозвали на шабаше, когда не все ведьмы смогли убрать наколдованные мной рога и копыта).
— Милада Нетополь?
— Милада Неясень, блин! — не сдержалась, простите. — Зови меня просто Ми-ла-да! Иначе однажды, от твоего «моя королева», я взорвусь и со мной все это королевство! Ясно?
— Эм…
— Ясно? — с угрозой в голосе.
— Да, госпожа Милада.
Госпожа? Это откуда? Делаем скидку на вежливость и больше не слушаем подлизывательного «моя королева». Хотя из уст этого мужчины оно звучит со всем полагающимся величием. Но от этого мне не по себе.
Смотрю на лягушек. Лягушки смотрят на меня. И о чем мне теперь с этой зеленой поляной говорить? Они и так все услышали. Только незнамо, о чем подумали, и неизвестно, к каким выводам пришли.
— Госпожа Милада, а когда вы их расколдуете?
— А я не могу. Надо Красу для этого найти. Знаешь, мое контрколдовство превратит их в кого пострашнее. Хотя, вроде поцелуи помогали, если мне память не изменяет. Еще свадьба. — решила пошутить я.