Страница 29 из 43
А милосердному нет прощенья —
Вечная смерть ему без воскресенья.
— гулко произнес чужой голос. Сквозь звон крови в ушах Амети услышал за дверью, ведущей наверх, движение и голоса. Амети слабо дернул Нимрихиля за рукав, который так и не выпустил из рук, нумэнорец повернул к жрецу голову, и тут при свете близкого факела Амети увидел, как расползается во всю радужку, словно клякса, бездонный зрачок, увидел свое в нем отражение, а в этом отражении — золотую змею на золотой цепочке. Змея извивалась, как червяк, насаженный на крючок, будто стремясь освободиться от колечка, на котором висела.
— Не шевелись, — сухим и ломким голосом произнес Нимрихиль. Медленно, как во сне, протянул руку и, молниеносным движением сорвав с Амети цепочку, швырнул змею на пол и раздавил ногой. Увидев, как бьет по полу коротенький золотой хвостик, Амети завизжал совершенно так, как визжит женщина, нашедшая в постели скорпиона.
Заскрипел ключ. Нимрихиль рванулся было к двери, но Амети повис на нем с бессловесным воплем, тыча дрожащим пальцем в стену: над дверью, в которую они вошли, свисал, качаясь, тонкий черный хвост, похожий на оживший хлыст. На какое-то биение сердца нумэнорец и южанин замерли в неподвижности, внимая наполняющему крипту шуршанию сотен чешуйчатых тел, похожему на шорох песка в часах. С притолоки двери, ведущей наверх, упал змеиный клубок. Еще не успев распутаться, поблескивающие драгоценными глазами змеи пытались ползти к Амети и Альвиону. Из-за двери, ведущей наверх, донеслись крики и визг, очень похожие на Аметины.
— Скорее сюда! — раздался сзади них голос Арундэля. Обернувшись, Амети увидел, как нумэнорец изо всех сил удерживает уже открытую наружу бьющуюся каменную дверь в святилище. Над дверью поднялась голова крылатой кобры, чьи рубиновые глаза пылали ненавистью. Ее капюшон и раздвоенное золотое жало нависли над Арундэлем.
— Сзади! — завопил Амети, и нумэнорец, не глядя, ткнул кобру факелом. Раздалось оглушительно громкое шипение, и словно в ответ со всех стен и дверей посыпались на пол клубки, узлы, связки и переплетения больших и малых змей.
— Сюда! — крикнул Арундэль, и Амети одним прыжком влетел в дверной проем за его спиной. Через мгновение на него обрушился Альвион со жрецом Змеи в обнимку. Амети увидел, как Арундэль, отпихнув факелом крылатую кобру, тянет на себя дверь и с усилием задвигает засов. Факел, мигнув, погас, и святилище Змеи — а вместе с ним и Амети — погрузилось в кромешную тьму.
— ...И тогда чернокнижник... — тут Страж на мгновение заколебался, но все же продолжил свой рассказ, — И тогда чернокнижник пал перед королем ниц, моля о пощаде. В общем, из его воплей стало понятно, что когда он после отбытия обоза решил проверить, не делись ли куда пленники, то ничего своим ведовством увидеть не смог. Тот жрец, что помоложе — Слово Скарабея — убил бы его, если бы не Повелитель.
— Верить подобным негодяям — запирать ветер в клетку, — заметил жрец Змеи.
— Я сказал Владыке то же самое! А он только поглядел мерзавцу в глаза и говорит: «Этот человек не лжет». И тут старого хрыча такие корчи разобрали! А Владыка спрашивает жрецов: «Выходил ли кто за пределы Храма?». Я вижу: они переглядываются, и в меня словно молнией ударило — я вспомнил обоз и этого жречишку... — тут Страж снова вспомнил, с кем говорит, и закашлялся. Они со жрецом Змеи стояли над бродом через ручей, на большом плоском камне
Под ними кипела суматоха: везде метались черные плащи Стражей, в воздухе висела отборная ругань.
— Что же было дальше? — спокойно спросил жрец.
— Э-э-э... Ну, в общем, я говорю: так и так, встретил по дороге обоз. Жрецы помялись, но стали уверять, что все там проверили, а больше из Храма и скорпион не выползал... И тут...
Но в этот момент Стража прервали — к подножью камня подбежал солдат:
— Тысячеводитель, на юг никаких следов нет! Одни скалы, и пройти нельзя!
— Ищите, поскребыши облезлой суки! Они не могли далеко уйти!
Когда солдат, поклонившись, убежал прочь, посланец Дхарина снова обернулся к жрецу:
— Поглоти меня Врата Преисподних! Они как в землю канули! До дороги они дошли, а дальше просто, похоже, отрастили крылья и улетели! И никто их не видел!
И он искоса взглянул на жреца.
— Не думаю, что здесь замешано какое-то волхование, сын мой, — важно отвечал жрец. — Я чувствую, они где-то недалеко... Как жаль, что наш вожатый нас покинул...
Стража довольно заметно передернуло.
— Так на чем я остановился? — преувеличенно бодро отозвался он. — Ах да, это крысиное отродье перебил меня, когда чернокнижник снова стал стенать и валяться в ногах у Владыки. Дескать, раб там был какой-то не такой. «Сущий вздор, — говорит длинный, Слово Скарабея. — Лазутчик из высокомерного Морского Народа в обличье раба? Да у него горячка!»
— Гм... — задумчиво произнес жрец Змеи. — Лазутчик в обличье раба? Там действительно был еще один раб, кроме тех, которых ты велел заковать в железо...
Страж скрежетнул зубами:
— Владыка велел допросить рабов. Допрашивали то, кто знал немой язык — пока Владыка смотрел Храм. Потом допросчики докладывают: «Да, дескать, рабы уверяют, будто раб жреца, того жреца, который уехал с обозом, и правда был не такой как все — немого языка не знал, и шрамов на нем не было. И гордый был очень», — Страж снова заскрипел зубами. — Подумать только, этот негодяй был от меня на расстоянии удара саблей, а я выпустил его из рук!
Тут их снова прервали:
— Вниз по течению никаких следов! Дальше начинается узкое ущелье, по которому нельзя пройти, и наверх там с последнего дождя не выбирались! — доложил другой солдат.