Страница 4 из 95
Белые птицы в чистом небе — идеалистическая картина, верно?
Вот только в следующий же миг эти птицы с гомоном устремились прямо ко мне. Вблизи они оказались настолько раздобревшие, что удивительно, как вообще поднялись в воздух. Они стали снижаться, плюхаясь на светлый песок, и буря в моей душе понемногу успокаивалась. Это же просто чайки!
Правда, они почему-то шипели и били крыльями, как гуси.
Одна дерзкая птица положила конец моей любви к орнитологии. Набросилась в прыжке, взлетев у самого носа, и напоследок полоснула когтями по плечу. Если бы я не пригнулась, удар пришелся бы по лицу.
Это стало сигналом для остальных.
То одна, то вторая они взмывали и нападали на меня, пока другие пикировали вкривь и вкось, выставив вперед когтистые лапы. Кое-как уворачиваясь, я подхватила с песка палку.
Габариты недочаек-полугусей позволяли не особенно-то прицеливаться. Сложнее было с тем, что они атаковали одновременно и с разных сторон, и если я сбивала одну, то от когтей другой увернуться уже не получалось.
Они изводили меня. Проверяли. Пугали. Я сломала шеи троим и думать забыла о «Гринписе». Двум из дюжины перебила крылья, но, в основном, потери несла я и только я. Мою рубашку превратили в москитную сетку, хоть джинсы держались лучше.
Я крутилась на месте, как метатель ядра, выставив перед собой облепленную перьями дубину… Как вдруг споткнулась. Об эти мертвые туши. Упала неудачно — еще и вмазала самой себе по травмированному после аварии колену. Спасительная бита срикошетила и отлетела куда-то в песок, сбив при этом пару чаек, но, черт… Кому нужен этот страйк, если я распласталась на песке, ослепшая и оглохшая от боли?
Птицы победили и знали это. Клянусь, они пришли в неистовство при виде моего поражения. Какие-то неправильные чайки и совсем неправильные гуси…
Я медленно поднялась, припадая на травмированное колено, и оглядела их беснующиеся ряды. Буду отбиваться голыми руками, но не сдамся! С рычанием пошла на них в атаку, а они вдруг загоготали, засуетились и всей толпой поднялись в воздух. Облепили зеленые тропические прибрежные деревья, словно комья снега.
Какой-то миг я просто стояла, разинув рот. А после расправила плечи и огласила пляж победоносным нечленораздельным криком.
Позади меня кто-то загоготал.
Я медленно обернулась.
Сначала я приняла их за огромных обезьян. В моих галлюцинациях прослеживалась явная тяга к гигантизму, и после толстых чаек появление двухметровых человекообразных обезьян было логичным. Ну, насколько это вообще может быть логичным.
Но они не были обезьянами. Они были людьми. И именно им я была обязана своим спасением от чаек.
Их тела были черны из-за волос, а лица почти полностью скрывали всклокоченные темные бороды и пышные брови, так что сверкали только белки глаз. Рыжевато-черные волосы на голове стихийно тянулись в разные стороны света. А в руках они держали копья.
Если от чаек я собиралась отбиваться палкой, то использовать ее против троих двухметровых мужчин с копьями — идейка так себе. Так что я даже не стала прыгать за утерянной дубиной или подбирать новую. Я просто развернулась и побежала изо всех чертовых сил по линии прибоя. Все-таки бежать по влажному песку чуть легче, чем по сухому, а колено не давало о себе забыть.
Крики запоздали, значит, они не ожидали побега от такой трусихи, как я. Спасибо за чаек, конечно, но, знаете, я не привыкла вести переговоры с копьеносцами, у которых из одежды только кожаные набедренные повязки.
Я старалась не глядеть себе под ноги, но взгляд, как на зло, выхватывал то камни, то ракушки, то водоросли и, боже мой, медуз! Кстати, вполне привычного размера, что радует.
Я перелетела через голубоватую лужицу слизи.
И вскрикнула от боли. Колено обожгло огнем. В ушах гудело от ветра и бега и отбойным молотком билось сердце, но я различили крики преследователей. И опять побежала.
Медузы стали попадаться все чаще. Теперь это уже нельзя было назвать бегом, это были прыжки через препятствия. Скорость ужасающе замедлилась, но я не могла преодолеть себя и наступить на склизкие щупальца. Мать вашу, откуда так много? У них здесь кладбище, что ли?!
Берег был сплошь покрыт слизью, ни песка, ни гальки видно не было. Только горы медуз, разной степени дохлости. Слизь чавкала и засасывала ноги, как грязь после дождя, а от ударов волн дрожала, как плохо застывшее желе цвета половой тряпки. А запах… не передать словами.
Впереди темнела наполовину уходившая в океан скала. Я направилась к ней, а сзади донеслись крики. Меня догоняли.
Легкие горели, в боку нещадно кололо, и только старейший в мире инстинкт выживания гнал меня вперед.
Мои преследовали снова завопили. Истошно и пронзительно. В этом крике можно было найти предупреждение, если бы я потрудилась задуматься над этим, но я самозабвенно карабкалась вверх, хватаясь пальцами за острые, как бритва, камни.
А когда гора подо мной вздрогнула, было поздно.
Я схватилась за ряд плоских камней. Поняла вдруг, что все они одинаковой, почти правильной формы. А гора подо мной дрожала, урчала и беспокойно ворочалась. Я держалась за наросты цвета темного базальта, которые были твердыми… Ну как камни, вот только камнями-то они как раз и не были.