Страница 27 из 118
Никки Райт и Крысюк, будучи боевой частью их оперативной группы, на корабле только мешали, поэтому в свободное время могли находиться где угодно. Райт предпочитала отсыпаться, а вот Крысу понравилось бывать в медотсеке. Филлипс был едва ли его старше и, в отличие от всех остальных, казался вполне нормальным человеком. По крайней мере, не агрессивным – а агрессии от сослуживцев рядовой боялся больше всего.
Поэтому он практически прописался в медотсеке – в нем как раз хватало места для двоих.
Под самым потолком, с таким углом, чтобы пациенту, устроившемуся на лежаке, было видно, висел монитор, и Крысу все время казалось, что он вот-вот рухнет. Но монитор исправно висел до него и планировал провисеть еще не меньше. На экране постоянно мелькали какие-то медицинские познавательные программы – предполагалось, что это для развлечения скучающих больных, а на самом деле для того, чтобы самому Артуру было откуда черпать свои знания. Но сам он ни за что бы в этом не признался. О себе он – в отличие от других – говорил неохотно.
Все, что удалось вытянуть из необщительного психолога – на вылетах он выполняет функции переговорщика, в свободное время пишет книгу, его родители очень богаты, а самому Артуру скучно среди полицейских.
– Тогда зачем ты тут? – удивленно поинтересовался Крыс, непонимающий, как может быть скучно, когда кругом сплошные преступники.
– Потому что больше никуда не берут, – недовольно буркнул Филлипс и тут же сменил тему. – Как тебе наша единственная дама?
– Но она не дама, – как-то неуверенно ответил Крысюк.
Заметив, как брови психолога ползут вверх, он поспешно пояснил:
– Она мой начальник. Я не могу рассматривать ее, как… ну… ты понимаешь.
Филлипс хмыкнул, почесал затылок, разворошив непослушные волосы, и по привычке потер покрасневшие глаза.
– Мысль, конечно, правильная, но об этом обычно все забывают, когда вылет затягивается. Разное, знаешь, бывает. Как-то раз у нас на вылете перебило двигатели. На полтора месяца задержались – все уже чуть на стену не лезли. Разное, в общем, было.
– Что? – Крыс округлил глаза. – Нет, черт, тьфу! Я не хочу об этом думать.
– А почему? – Филлипс отточенным движением переплел пальцы и устроил на них подбородок. – С большим количеством людей в замкнутом пространстве у тебя связаны какие-то плохие воспоминания?
Может быть, дело было только в отражающих свет линзах, но Крысу показалось, что глаза психолога заинтересованно поблескивают. Возможно, преломление света. Может, просто профессиональный интерес. А может, ему все это кажется, и психолог просто его ненавидит и ждет не дождется, чтобы избавиться от назойливого собеседника.
Быть назойливым Крысюк не хотел.
– Ничего у меня не связано. Просто отстань, – надеясь, что не обидит товарища, пробормотал Крыс, виноватой улыбкой пытаясь сгладить резкость своих слов.
Но Филлипс не обиделся: он рассмеялся и потрепал рядового по волосам.
– Отстану. И ты так никогда и не узнаешь, за что наши лейтенанты готовы перегрызть друг другу горло.
– А мне и не интересно, – независимо фыркнул Крыс. – И как ты можешь? Ты же психолог! А как твоя… эта… профессиональная тайна?
– Так я ничего и не расскажу, – Филлипс пожал плечами и крутанулся на своем стуле, чтобы переключить программу, пошедшую на второй круг. – Ты ничего не хочешь знать, я ничего не расскажу, все тайны в целости и сохранности уйдут со мной в могилу.
Крысюк насупил острый нос и выразительно (как ему казалось) уставился на психолога. Тот с улыбкой смотрел в ответ и, похоже, совсем не догадывался, что его, между прочем, очень порицают. С подобными проявлениями человеческого неудовольствия Артур сталкивался ежедневно, но еще во время учебы успел усвоить: как бы на тебя ни смотрели – не реагируй.
Иначе унесешь свои тайны в могилу раньше времени.
– Ладно, – наконец, первым от гляделок устал рядовой: он пытался не моргать, чтобы его взгляд казался суровее, в то время как психолог моргал постоянно и тер глаза рукой. – А когда у нас летучка? Я надеюсь, что мы не будем добираться полтора месяца только в одну сторону…
Видимо, все-таки что-то его очень беспокоит в этом вопросе, отметил про себя Филлипс.
– Да нет, – легкомысленно отмахнулся он. – На дальние вылеты отправляют только морально устойчивые группы, не имеющие внутри себя никаких конфликтов и связей. Начальство, знаешь, не шибко хочет потерять корабль, только потому что какие-то уроды поперерезают друг другу глотки.
– Так не бывает.
– Ага, конечно, – фыркнул Филлипс. – В общем, максимум – двое суток туда и столько же обратно.
А вообще это дело нам дали вроде как не из-за того, что мы давно за этими ребятами присматриваем и знаем каждого не хуже, чем своих родственников, а чтобы наш капитан мог реабилитироваться. Последний шанс и все дела. В последнее время у него что-то совсем плохо отношения с руководством шли. Но об этом я тебе тоже ничего не расскажу, потому что тебе не интересно.