Страница 14 из 118
− Он может захотеть есть, тогда ему придется вернуться, − резонно возразила Ванесса.
− Это не значит, что он будет с топором наперевес стучаться в каждую дверь. Скорее возьмет еду и так же тихо уйдет, − парировал Карл.
− Как ты можешь быть уверен в том, как поступит псих? – Ванесса сжала губы, видимо, этот спор здорово выводил ее из себя.
Карл выпрямился за столом, прищурился, недобро и прямо глядя на энергетика, и прошипел в ответ:
− Как ты можешь быть уверена в том, что он в самом деле псих?
− Что ты хочешь сказать? – удивленно пробормотала Ванесса. Она вдруг стала выглядеть как маленькая растрепанная девочка, у которой отобрали любимую игрушку. Ее любимой игрушкой на этом этапе взросления была вера в Хампуса, и свой идол она готова была отстаивать.
− Ничего, − Карл снова опустился на стол, ткнулся носом в локоть и отвернулся, чтобы не смотреть на своих гостей.
− Нет, ты… − Ванесса опустила ноги и поднялась с кровати. – Ты что, серьезно думаешь, что он нас обманывает?
Это «он» прозвучало так внушительно и сурово, как будто речь шла как минимум о создателе вселенной.
− Я ничего не думаю, − огрызнулся Карл. – Топай отсюда, язычница.
Поморщившись, Ванесса развернулась и вышла из комнаты.
− Извини, − пробормотал Персон. – Мы все знаем, что сложно подозревать в чем-то своего напарника.
Карл махнул головой и ничего не ответил. Персон покачал головой и вышел следом за Ванессой, перед тем, как оказаться в коридоре, затравленно посмотрев по сторонам.
Поднявшись из-за стола, Карл подошел к двери и плотно ее прикрыл – но закрывать на замок не стал. Еще немного постоял у двери, после чего вылез из комбинезона и закутался в тонкое одеяло, расстеленное на узкой и жутко неудобной кровати.
Вообще на станции подразумевались самые банальные удобства, и широкая и удобная кровать к этим удобствам не относилась. Карл кутался в одеяло и иногда высовывал руку, чтобы сменить страницу на планшете. Он читал пособие по первой психологической помощи, которое ему в свое время пришлось проштудировать. Читать он любил, но в его рабочем планшете не было ничего, кроме пособий по «медицине для чайников», как их называл Седрик, еще меньше приспособленный к лечению людей, чем акушер.
В дверь тихонько поскреблись. Карл включил подсветку экрана поярче и замер, напряженно повернув голову к двери.
В проеме появилась вытянутая фигура, замершая в нерешительности.
− Можно?
− Да.
Седрик шагнул в комнату и закрыл за собой дверь, прерывая поток красноватого света из коридора. Сгустилась темнота, и Карл чувствовал себя неуютно в ярком пятне от планшета.
− Я здоров, − тихо сказал Седрик, присаживаясь на тумбочку, на которой, как он знал, никогда ничего не лежало – Карл очень любил порядок.
− Я знаю.
А что он еще мог сказать?
Карл смотрел исподлобья, рассматривая в темноте лицо напарника: впалые щеки и выступившие скулы, круги под глазами, светлые глаза. Как будто от него отпилили половину, оставив только обтянутый кожей скелет.
Седрик подошел чуть ближе.
− У меня все в порядке с мозгами, − начал он, часто останавливаясь. − Я не знаю, что случилось, и почему я так долго пролежал в отключке…
− Мы считали, что это было обострение простуды, − попытался подсказать Карл, но тут же замолчал. Ему было неуютно – и он был уверен не до конца. Он сомневался и ненавидел себя за это. Седрик был его другом.
− От простуды не впадают в кому! – Седрик повысил голос и тут же замолчал, оглядываясь на дверь. – Это было сделано специально…
Седрик вдруг зашевелился в темноте.
− Я останусь? Утром уйду.
Карл ничего не ответил, только вместе с одеялом и планшетом сполз со своей кровати. Лег на пол, свернув в валик край одеяла и подложив его под голову. Седрик отделился от темного пятна двери и лег на кровать, спрятав под подушку руки и поджав ноги.
− Спасибо, − донеслось с кровати.
− Угу, − Карл поджал ноги и спрятался в одеяло весь. На полу было холодно и ужасно жестко, дуло откуда-то из-под двери.
А Седрик уснул очень быстро, хоть и тоже мерз без одеяла. Вздохнув, Карл поднялся, накинул на друга одеяло, а сам сел к столу, снова включая планшет в режиме чтения. Читал и ничего не понимал, погруженный в свои мысли.