Страница 33 из 320
- Гормоны бурлят! - нежась, как огромный кот на солнце, лениво протянул Виктор Игоревич. - Ты посмотри, Валюша, им уже по шестнадцать, а никто до сих пор ни на танцульки, ни на свидания не бегает, ни с кем не встречается. Все вдвоем и вдвоем.
- Я в Алешенькином возрасте уже не знала, куда от мальчишек деться, они под окнами толпами караулили, - поддаваясь порыву ностальгии, потеплевшим голосом продолжила мысль мужа Валентина Михайловна.
- Вот и я о том же. А я в шестнадцать лет не только знал, откуда берутся птички и цветочки, но уже активно эти самые цветочки топтал… то есть, срывал. Ну, прости, прости, родная, ты же понимаешь, мужицкая природа. И я тебя тогда еще не знал. Я к чему это говорю? Странные они у нас. Вот хоть и не родственники по крови, а странности у них одинаковые. Как говорила моя бабушка - нашла кастрюля крышку! - и глава семьи громко засмеялся, довольный собственной шуткой и красноречием бабушки.
- Мне кажется, они переобщались как-то. Все время вместе, вместе. Это ненормально. Может, Марка в спортивный лагерь отправить? А то мне уже жаль наши снаряды на стадионе, - полушутя предложила Валенька мужу, и тот довольно закивал.
- Да он, дундук, не согласится. Ты вспомни, как он от спортивного интерната отказался! - в голосе Виктора Игоревича послышалась прежняя обида, решение Марка он до сих пор воспринимал как личное предательство. - У меня для Алешки есть интересное предложение, добавил он после небольшой паузы. - Она как-то полегче на подъем, да и пора ей думать, куда идти после школы.
Писать окончание прощального письма Марку мне в ту же секунду перехотелось.
- Какое предложение? - вываливаясь из оранжереи, завопила я, на ходу уничтожая незаконченную записку.
То, что я подслушивала, супругов никак не рассердило, наоборот, дало новый повод для веселья:
- Поднимайся к нам, и я тебе все расскажу. Хотя, у тебя такой хороший слух, может, и так разберемся? - подколол меня Виктор Игоревич.
Заливаясь румянцем, поправляя вечно съезжающие лямки сарафана и пытаясь пригладить непослушные пряди, выбивающиеся из туго завязанного хвостика, я все же поднялась вверх по винтовой лестнице и села рядом с ними в одно из плетеных кресел.
- Послушай. Ты у нас вроде как журналист? - резво начал Виктор Игоревич.
- Я не журналист, - подобная путаница статусов была крайне оскорбительна. - Я - писательница!
- Ну, не важно. Все равно писанина, что одно, что другое.
В эту минуту мне стало безумно стыдно за незаконченное прощальное послание и за испорченный день Марка. Он был сущим ангелом, раз терпел все мои выходки, при этом никогда не позволяя себе издеваться над моим творчеством или подкалывать пренебрежительными замечаниями в стиле "все равно писанина".
- Не суть важно, - беззаботно продолжил Виктор Игоревич. - Хочешь потягаться за грант на обучение в Киеве? Учти, на кону поступление на журналистский факультет без конкурса! - мой псевдо-отец многозначительно приподнял бровь.
В ту самую секунду в голове у меня словно загудел невидимый колокол. Обучение в столице! Мир журналистики, где собираются самые неравнодушные, самые интересные, самые язвительные представители писательской богемы! Какие интересные знакомства, какой круг общения ожидал меня даже не в случае победы, а просто участия в программе!
Это был мой шанс! И я не могла его упустить.
- Что надо делать?
- На три недели ты едешь под Киев в летний лагерь к американцам. Это хоть и волонтеры, но почти наши - этнические украинцы, дети эмигрантов. Они сейчас очень озабочены тем, чтобы привить молодежи нужное мировоззрение. Демократическое! – Виктор Игоревич важно поднял вверх указательный палец.
Мне было плевать на мировоззрение, я знала одно – такой шанс дважды не выпадает, и это тот самый подарок от судьбы, который надо хватать, сразу же, не углубляясь в детали.
- Вот, значит... Три недели ты живешь в лагере, поешь песни, сидишь у костра, разговариваешь на нужные темы, пишешь различные заметки.
- Или рассказы, - опять поправила я.
- Да хоть повести. По результатам смены половину народу отсеют, так что ты уж постарайся... кхе-кхе… в грязь лицом не ударить, - и я едва сдержалась от злобно-раздраженной гримасы, способной выдать мои истинные чувства. Почему-то всякий раз, когда Виктор Игоревич старался меня подбодрить, я чувствовала себя униженной и оскорбленной, совсем как во время его первого визита в наш приют.
- Если пройдешь в финал - тебе будет дано несколько больших заданий на весь учебный год. Дальше сообщаться будете почтой, там же дети со всей Украины. Учти, попасть в этот лагерь - уже большая честь! - на этом месте я даже голову пригнула, чтобы чета Казариных не увидела, как я нервно морщусь при очередном упоминании об их благодетельности. - И уже весной назовут троих лучших. Призер получит не только бесплатное поступление на журфак в самый крутой ВУЗ страны, но еще и хорошие деньги в придачу. Вот повезло тебе, Алешка, в такое время растешь! Американцы сейчас во всю вкладываются в наше образование, и деньгами, и опытом. И студенческие организации внедряют, и самоуправление, в общем, все, как в цивилизованном мире. Лишь бы вы, остолопы, учились, как нормальные люди. Слушай, Валенька, вот бы в наше время так было! - в приступе неискреннего огорчения вздохнул Виктор Игоревич, предпочитая не вспоминать о том, что место в престижном университете было куплено ему заранее. - Так что, думаю, тебе понравится! Чего еще? В принципе, метить только на призера тебе не обязательно, второе и третье места получают хорошие льготы при поступлении, один экзамен сдают всего, вместо положенных четырех. Но ты же понимаешь - цели всегда надо ставить глобальные! Учись у папки! - и он опять хохотнул, потрепав меня о волосам.