Страница 29 из 320
- Ну и как тебе эти шедевры? - иронично поинтересовался Марк, указывая взглядом на обнаженных и жутковатых младенцев с ямочками на боках и попках, взирающих на нас из каждого угла.- Страшные они какие-то, - не скрывая своих чувств по поводу нового интерьера, пробормотала я, передергивая плечами, - Не хотела бы я засыпать и просыпаться в такой комнате. Мне кажется, они действительно за нами… наблюдают. И тихо шепчут «За что? За что вы сделали нас такими?» – и мы, едва сдерживая смех, принимались издеваться над атмосферой эпичного царизма с новыми силами.Именно потому, что нас не вдохновляла эта нарочитая дворцовость, я и Марк выбрали себе по комнате в отдаленном участке второго этажа, подальше от статуй, искусственных фонтанов и купидонской лепнины. Тем более, располагались они одна напротив другой по коридору – это и стало решающим аргументом за то, чтобы мы их заняли.- М-да... Я, вообще, думала здесь свалку ненужных вещей сделать, - огорошено заявила Валентина Михайловна, глядя на новую комнату Марка. - А твоя комната, Алешенька, это же самый настоящий чердак.Действительно, комната Марка двумя окнами выходила на задний двор, лишенный подделок под памятники старины, но зато с живописным зеленым газоном, а моя находилась под самой крышей и напоминала скорее мансарду. На скошенной стене, которая на самом деле была частью крыши, располагалось огромное окно: практически комната мечты, о которой я рассказывала Марку в детстве. Только стены были не белого, а нежно-травянистого цвета, но меня это нисколько не смущало. Облака снаружи плыли вполне себе воздушные и близкие, вызывая желание открыть окно, потянуться вверх и отщипнуть немного мягкой небесной ваты.Виктор Игоревич и Валентина Михайловна смотрели на нас, как на сумасшедших.- Что поделаешь, Валенька! - очень громко, чтобы мы услышали, восклицал глава семейства. - У наших детей - совковый менталитет! Они привыкли к уравниловке и серости, а успех и богатство пугают их! Уж сколько я ни боролся за свободу выбора, за равные возможности для каждого - старая система отомстила мне, завербовав собственных детей!- Тоже мне... Аристократ липовый, - хмуро откомментировал его выступления Марк. - Алёша, мне кажется, он и вправду верит в то, что сам говорит. Я вчера слышал, как он рассказывал что-то насчет фамильного дерева и графских корней, которые ему в архиве нашли за небольшую сумму.- Ну что ты, Марк, зачем так скромничать? Какой граф? Неужели по повадкам не видно – мы имеем дело с царской, я точно тебе говорю, царской кровью! Вот пусть приплатит еще денежек – и найдутся прямые доказательства родства с южной ветвью семьи Романовых, а ты заодно станешь крон-принцем. Здорово же!И, как бы ни был сердит Марк, он начинал смеяться вместе со мной, потому что каждый из нас знал – Виктор Игоревич еще и не на такое способен. Сам же глава семьи каждый раз, проходя мимо одной из наших комнат, продолжал картинно и презрительно фыркать, громко сетуя на несправедливую судьбину.Однако подобные идеологические разногласия были лишь началом серьезных разногласий между отцом и сыном. Отказавшись от регулярных занятий в бассейне, Марк заявил, что его будущая профессия со спортом связана никак не будет, и свое слово, как всегда, сдержал. Когда в конце девятого класса он заговорил о юриспруденции, Виктор Игоревич лишь пренебрежительно отмахнулся от этой идеи:- Какая юриспруденция, сын! Тебя ждет большой бизнес!На что Марк лишь поморщился, презрительно, и как мне показалось, брезгливо.Так как уроки по негласной традиции мы делали в его комнате, а вечерние посиделки и разговоры происходили у меня, очень скоро я начала замечать на его письменном столе учебники по праву, сборники кодексов и законопроектов. Факультативными занятиями в старших классах он выбрал, опять же, правоведение и политологию.- Ты это серьезно? - спросила я его. - Ты серьезно хочешь работать в суде? Будешь ходить в шикарном костюме и защищать знаменитостей? А еще у тебя будет дорогой и респектабельный кейс, да? Тебе пойдет!- Какой к черту кейс, - ответил Марк в своей обычной манере. - Все адвокаты - проститутки. Я буду работать в прокуратуре.- Как это? - не в силах скрыть удивления, я даже руками всплеснула. В то время на волне популярности были заокеанские адвокатские сериалы, в которых самый несимпатичный и противный парень был обычно прокурор и именно он каждую серию терпел сокрушительное поражение от обаяшек-защитников. - Неужели ты хочешь быть обвинителем?- Именно, – лаконично уточнил Марк.- А… а зачем? Ведь прокурор - он же почти палач. Он только и делает, что хочет чьей-то крови. А еще он постоянно требует, чтобы невинную жертву поджарили на электрическом стуле.- Это только в фильмах все жертвы невинные, Алеша. А у нас не мешало бы кое-кого и поджарить.И он начинал мне рассказывать о римском праве, об устройстве гражданского общества, о законе и порядке, и я слушала его с нескрываемым интересом. Наделенный с детства обостренным чувством справедливости, Марк с каждым днем все болезненнее воспринимал окружающий мир, живущий по законам одичалого недокапитализма. Будучи романтиком не меньше моего, но в другом, практическом ключе, он предпочитал не мечтать, как я, а действовать, чтобы хоть немного изменить окружающий мир, подогнать под свою систему идеалов.- Виктор Игоревич тебя убьет, Марк, я серьезно. Ты же знаешь, как он мечтает передать тебе все, что имеет. И как он ненавидит всех этих законников, их проверки и расследования. Вспомни, он же их только "кровососами" называет, и никак иначе! – пыталась я отвести приближающую угрозу нешуточного скандала.- Мне плевать. Его бы первого под суд отдать. Всё это... То, как мы живем... Алеша, ты же понимаешь, что это - нечестно? - брови Марка вновь сходились на переносице, а в глазах начинали поблескивать опасные огоньки. Очарованная его волнением и яростью, я смотрела на него с восхищением и ни капли не сомневалась – если он поставил цель, то непременно добьется задуманного.