Страница 278 из 320
Я не нашла, что на это возразить и какое-то время мы просто ехали, молча глядя на дорогу. Марк снова оказался прав – теперь все события происходили единственно возможным способом – только так, как должно было случиться.
В наш старый новый город мы въезжали ближе к полуночи, когда совсем стемнело. Проснувшись за несколько минут до полной остановки, я не смогла оценить, насколько новая реальность, к которой мне только предстояло привыкнуть, отличалась от картин, оставшихся в моей памяти.
На первый взгляд все было прежним, но в то же время, неуловимо новым, непонятным – и пышные каштаны с листьями, похожими на смешные огромные лапы, и лунный свет, серебрящий большой старый двор, совсем как тот, в котором мы жили до переезда в особняк Виктора Игоревича, и даже оглушительное стрекотание сверчков, выводивших трели будто не из дня сегодняшнего, а из давно ушедшего прошлого.
Я была очарована этой странной игрой между вчера и сегодня, с недоверчивым удивлением озираясь по сторонам, пока Марк выгружал из машины наши вещи. Параллельно я пыталась угадать, в каком квартале мы находимся, и с удивлением обнаружила, что за шесть лет из памяти стерлись даже самые мелкие зацепки, по которым я могла ориентироваться в когда-то хорошо знакомых местах. Даже названия улиц я помнила с трудом, путая их с киевскими проспектами и переулками.
На первый взгляд наше новое место жительства казалось замечательным. Выбирая квартиру и дом, где нам предстояло жить, Марк еще раз доказал, насколько хорошо знает мои вкусы и как точно умеет угадывать все признаки идеального мира, который был бы полон счастья, если бы только… Впрочем, я дала себе слово больше не думать, не жалеть о прежней жизни – теперь это действительно не имело смысла.
Продолжая разглядывать наш новый дом, я не смогла удержаться от того, чтобы не залюбоваться красивым фасадом и резным кованым навесом над высокой дверью старинного подъезда. Казалось, здесь не хватает только старомодного, мелодично позвякивающего колокольчика, а, возможно, много лет назад, он действительно висел у входа. По стенам здания вилась вычурная лепка – подойдя ближе, я смогла рассмотреть сплетения колосьев, звезд и серпов с молотами. Это вызвало у меня грустную улыбку - даже старая советская символика, такая привычная во времена нашего детства казалась теперь неестественной, словно потертый театральный реквизит из пьесы, давно потерявшей актуальность.
Эта нарочитая состаренность, явная отсылка к прошлому еще сильнее подчеркивала желание Марка вернуть наши детские мечты и то время, когда мы еще не научились жить друг без друга. Вчерашний день, застывший в этом помпезном, взмывающем ввысь доме, выглядел обманчиво живым, призрачно-реальным, словно стрекоза в янтаре. На самом деле от него давно осталась лишь оболочка, хрупкая, как музейный экспонат, который безжалостное настоящее продолжало медленно разрушать.
И лишь слабый, едва уловимый запах водоема не дал мне вовлечься в тревожные, полные непонятной обреченности мысли. Радостно встрепенувшись, я вдохнула полной грудью, стараясь впитать в себя ощущение близкой воды, которую очень любила со времен жизни в приюте, где рядом с нашим корпусом текла небольшая речушка. Именно туда я сбегала через хлипкий заборчик, как только научилась понимать, что запреты взрослых можно обходить, именно там любили отдыхать мы с Марком, будучи школьниками, именно оттуда, от большого раскидистого дуба у реки, я ушла во взрослую жизнь, чтобы никогда не возвращаться.
Но… так ли уж никогда? Мне вдруг захотелось посмотреть, что стало со всеми местами, отпечатавшимися в моей памяти, пройти по улицам, на которых осталось наше беспечное детство. Может, не стоило давать волю страхам, разбуженным неизвестностью и темнотой? И столкновение с прошлым не будет похоже на встречу с бесцветной тенью ушедших дней, а разбудит внутри старую уверенность в том, что впереди нас ждет только счастье, и пока мы вместе – любые трудности нипочем.
Обернувшись к Марку, продолжавшему напряженно следить за моей реакцией, я облегченно выдохнула и ободряюще улыбнулась ему – мне нравилось здесь.
Первый шаг через порог нашего дома мы оба сделали в прекрасном настроении – я все пыталась отобрать у Марка хоть какую-то сумку или небольшой пакет, чтобы помочь занести вещи наверх, а он упорно сопротивлялся, с негромким смехом отбиваясь от моих попыток.
- Куда подниматься? Выше? Еще выше? Марк! Ты специально купил квартиру на верхнем этаже, чтобы наш въезд с этой кучей вещей тебе точно запомнился? - в нетерпении, то взбегая вверх по ступенькам, то спускаясь вниз, продолжала сыпать вопросами я.
- О куче вещей я тогда не имел ни малейшего понятия, Алеша. Но, если бы мне пришлось принимать решение сейчас, я бы серьезно подумал... И выбрал бы то же самое. Когда посмотришь на вид из наших окон, поймешь, почему я это говорю.
И он, как всегда, оказался прав. Несмотря на то, что в прежней квартире единственное, что мне нравилось - это вид на два днепровских берега и на мосты, соединяющие их, картина, представавшая перед нашими глазами в новом жилище, завораживала до безмолвно-восхищенного состояния.
И пусть перед нами простирался не могучий и величественный Днепр, а небольшая, вьющаяся точно змейка, речушка с прилегающими к ней прудами и озерцами, но это природное раздолье не ограничивали ни мосты, ни высокие здания мегаполиса, вечно соперничающие с горизонтом и стремящиеся зачеркнуть его геометричностью линий. Живописный пейзаж, раскинувшийся внизу, покорял бесконечностью, невесомостью, стремительной и неудержимой свободой.
Понимая, что сейчас, при свете уличных фонарей я вижу лишь сдержанную, серебристо-серую картину, и по-настоящему ее красота проявится с первыми лучами солнца, я представила, как все вокруг меняется и на смену приглушенным оттенкам приходят яркие утренние краски, а зелень парков и скверов становится похожей на безграничное море, в островках которого прячутся крыши таких же уютных домов, как наш.